Тростниковые волки

– Ну… якобы… у него были эти… солдатские жетоны…

– Жетоны? – удивился я. – Во множественном числе?

– Ну да… шесть или семь… или шесть в кармане и один на шее, я не помню. Всё это дурацкие россказни.

– А что это за жетоны? Зачем они нужны?

– Ну, если надеть такой жетон на шею, то ты якобы становишься… как тебе объяснить?

– Невидимым для корректоров? – предположил я. – Как в зоне, где нет покрытия?..

– Да, но не только. Ты как бы… вообще выпадаешь из тока времени… исчезаешь из общего плана… понимаешь? Доплываешь до края реки и выбираешься на берег. Мир вокруг тебя продолжает жить по общим законам, а ты находишься вне его.

– А откуда взялись эти жетоны? Кто их сделал?

– Да сами же корректоры и сделали. Ещё одна «чёрная дыра», чтобы тасовать чужие судьбы. Так, по крайней мере, говорили, но всё это – просто байки, и не более того. Не слушай ты их.

Старик поднял кружку и сделал большой глоток, а я достал из кармана половину жетона Ганса Брейгеля и бросил её на стол. Когда Старик ставил кружку, я внимательно следил за его реакцией. Могу поставить всё, что у меня есть, что Старик увидел жетон и понял, что это такое. Но ни один мускул не дрогнул, ни одна складка или морщинка на лице не сдвинулась. Поразительное, какое-то неземное самообладание.

– Это жетон Ганса Брейгеля, – сказал я.

– Это половина жетона, – поправил меня Старик и аккуратно подвинул её к себе по столу пальцами.

– Одиннадцатый номер штаба мотопехотной дивизии СС и вольфсангель вместо номера дивизии. Почему вольфсангель, кстати?..

Старик пожал плечами:

– Волчий крюк?.. Считается, что он ловит волков. Он и вправду чем-то отпугивает этих малышей…

Старик произнес слово «малят» с искренней теплотой, и не каждый понял бы, что он имеет в виду волков.

– Это один из тех жетонов, о которых вы говорили? – спросил я.

Старик опять пожал плечами:

– Трудно сказать. Это ведь только половина жетона. Жетон работает, лишь когда он целый. Разломленный пополам, он бесполезен.

Он осторожно взял половину жетона пальцами и поднёс к глазам. Затем улыбнулся чему-то и положил его назад на стол передо мной.

– Спрячь это и никому не показывай. А ещё лучше – верни туда, откуда взял. Зря ты с этим связался.

– Делать нечего, – сказал я и одним большим глотком допил глинтвейн, остававшийся в моей кружке, – уже связался.

Я посмотрел на часы. Пора было идти, иначе я мог не успеть до вечера приехать в Олыку.

– Послушай, что я тебе скажу, – сказал Старик, глубоко вздохнул и поставил локоть левой руки на стол. – Если… – он взмахнул в воздухе указательным пальцем, – ты найдёшь Брейгеля и если, – он сделал ещё один взмах, – ты найдёшь эти жетоны, то прислушайся к моему совету: не трогай их. Проживи свою жизнь и умри своей смертью. Не ищи встречи с тростниковыми волками.

Он вдруг стал по-лешковски растягивать слова: «о-че-ре-тя-ны-мы… вов-ка-мы…»

– Спасибо за совет, – сказал я и встал.

– На секунду, – сказал он и сделал приглашающий жест, – дай мне твою левую руку.

Я сделал шаг вперёд и протянул Старику ладонь. Он взял мою кисть в одну руку и указательным пальцем другой, надавливая на кожу ногтем, нарисовал мне на тыльной стороне запястья развёрнутую букву «Z». Когда он отпустил мою кисть, на ней остался отчётливый красный след его ногтя.

– Зачем это? – спросил я.

– Я бы не прожил так долго, если бы не умел себя защищать. Отсюда куда сложнее выйти, чем войти. Ну, не буду тебя задерживать. Тебя ждут. Тебе уже эсэмэс пришло.

Я достал мобильник, но там по-прежнему ничего не было.

– У меня нет никаких эсэмэс, – сказал я.

– Это потому, что ты вне зоны. Но как только ты вернёшься, сразу его получишь.

– Прощайте, – сказал я.

– До свидания, – поправил меня Старик.

Я открыл дверь и вышел в морозный воздух полонины.

На улице я сделал несколько больших вдохов, а затем обошёл кафе и медленно побрёл в ту сторону, откуда я пришёл сюда. Солнечный свет с трудом пробивался через тяжёлые белые тучи, и метель продолжала свои попытки сбить меня с ног. Отойдя несколько десятков метров, я поднял глаза вперёд, чтобы сориентироваться… и застыл на месте.

Впереди на тропинке, по которой я шёл, приблизительно в километре, у самой кромки леса, сидел огромный чёрный зверь и смотрел на меня. У меня засосало под ложечкой. С такого расстояния сквозь метель трудно было рассмотреть его в деталях, но даже по общим очертаниям я понимал, что таких животных не бывает. У него было тело огромной собаки или волка, только с мощными передними лапами – такими же крепкими, как задние. Его массивная морда отдалённо напоминала льва – со скидкой на то, конечно, что львы не бывают иссиня-чёрного цвета. Мне показалось, что именно это животное бросилось на мою машину, когда мы ехали в Каменец.

Несколько секунд я пытался рассматривать его, затем сделал шаг вперёд, оступился и взмахнул в воздухе обеими руками, чтобы удержать равновесие. Когда я снова поднял глаза, его уже не было. Я осторожно пошёл вперёд, разглядывая деревья впереди, но зверь больше не появился.