Троцкий

«Удар по Колчаку будет иметь решающее значение. Разгром его армии не только обеспечит за Советской Россией Урал с Сибирью, но и отразится немедленно на всех других Фронтах. Крушение колчаковцев приведет немедленно (курсив мой. –

Д. В.) и неизбежно к полному крушению деникинских добровольцев («добровольцев» из-под палки) и к окончательному разложению белогвардейских, эстонских, латышских, польских и англо-американских отрядов на западе и востоке»{414}

. И вот, кажется, на востоке перелом наступил. Но на других направлениях легче не стало.

Выступая на объединенном заседании Московского Совета и представителей профессиональных союзов 26 августа 1919 года, Троцкий вынужден был констатировать: «…разумеется товарищи, нас постигла неприятность, не военная неудача, а в полном смысле неприятность. Это прорыв мамонтовской кавалерии. Если рассматривать этот прорыв с точки зрения кавалерийского набега, то он представляет собой, несомненно, предприятие, удачно проведенное». Троцкий, правда, не уточнил, что девятитысячный отряд генерала Мамонтова прошел в течение почти месяца Тамбовскую, Рязанскую, Тульскую, Орловскую, Воронежскую губернии, побывал в десятке городов, пытаясь поднять общее восстание против Советов, и в конце концов в сентябре 1919 года вновь соединился с деникинской армией. Красная пехота без конницы оказалась бессильной прервать рейд белого генерала. Впрочем, в разгар рейда Троцкий, находясь в Туле, успел издать Приказ Председателя Реввоенсовета Республики № 146, озаглавленный «На борьбу с разбойниками мамонтовской шайки». В нем, в частности, говорилось: «Предупреждаю: мамонтовская конница пройдет, Советская власть останется. Погибшие рабочие и работницы, крестьяне и крестьянки будут отмщены. Контрреволюционные гады будут раздавлены. Их имущество будет конфисковано и отдано бедноте… Всякая помощь мамонтовским разбойникам, прямая или косвенная, представляет собой измену народу и карается расстрелом»{415}. Но Мамонтов был неуловим.

После мамонтовского похода Троцкий бросил клич «Пролетарий, на коня!».

Гражданские войны жестоки, как и их вожди. Натерпевшись от набегов мамонтовских полков, Троцкий отдает жестокий приказ:

«Предлагаю объявить премии за каждого доставленного живым или мертвым казака из мамонтовских банд. В качестве премии можно выдавать кожаное обмундирование, сапоги, часы, предметы продовольствия (несколько пудов) и проч. Кроме того, все, что найдено будет при казаке, лошадь и седло, поступает в собственность поимщика…»{416}

Как будто и не существует никакой морали, кроме мародерских аргументов. Сыграло ли какую-нибудь роль подобное предложение наркомвоена, судить трудно; но ясно одно: в Гражданской войне Троцкий не гнушался ничем, отбросив в сторону все «надклассовые» предрассудки.

А пока Троцкий говорил на заседании Моссовета, что вот, разобьем Деникина – и конец войне! Начало главному – мировой революции! «Деникина мы раздавим и разобьем, а за Деникиным резервов нет. Так Закавказье, Грузия, Азербайджан, которые ждут не дождутся нас, как и Афганистан, Белуджистан, как Индия и Китай. Советская Венгрия с радиусом в 70–80 верст временно пала… Что такое 70–80 верст, которые окружали Будапешт, в сравнении с теми тысячами верст, которыми мы завладели для Советской России?.. Мы скажем нашим товарищам венграм: ”Подождите, братья, подождите! Ждать осталось меньше, чем мы ждали!“ И, повернувшись на Восток, мы должны сказать народам Азии: ”Подождите, угнетенные братья, ждать осталось меньше, чем мы думали!“»{417}