Трудно быть «дьяволом»

Выскочивший из головного автомобиля охранник почтительно открыл дверцу шикарного лимузина. Из машины неторопливо вышел человек в дорогом пальто и с тростью. В очень дорогом пальто и с очень дорогой тростью, что было важно на подобных переговорах. Небрежно глянув на роскошные, стоимостью в немало тысяч квардов, часы, человек взбежал по лестнице и, кивнув швейцару, зашёл в шикарный, выложенный орхенским мрамором, холл.

– Господин Этван? – сверкнул белозубой улыбкой напомаженный портье. – Пожалуйста, за мной. Нет-нет, охрану попрошу оставить здесь. Не беспокойтесь, ваша безопасность в надёжных руках.

Сделав знак охране, южанин зашёл в лифт. Кабина тронулась, но не вверх, а вниз. Куда-то под землю.

"Чир Этван" напрягся. Что это значит? Неужели они решились… даже не выслушав? Быстро оглядев тесное пространство, он прикинул, как будет прикрываться от пуль телом холуя. Шансов выжить в маленькой кабинке было немного.

Лифт дополз до конечной точки и остановился. Звякнув, створки дверей раскрылись.

– Прошу вас, сюда.

Нет засады. Значит, не решились. Пока – не решились.

Южанин прошёл через красивый, обитый деревом предбанник и попал… в бассейн, полный дряблых тушек самых богатых людей Радана. Коих, если по-хорошему, давно пора к стенке. Или лет на двадцать строгача, с конфискацией.

Бассейн, значит. Пока другим воду раз в сутки дают. Отдав трость согнувшемуся в три погибели слуге, Чир Этван подошёл к влажному бортику и, поддёрнув брючины, присел на корточки. Обвёл взглядом собравшуюся компанию, улыбнулся недоброй, больше похожей на оскал, улыбкой.

– Господа, моё почтение…

– Здравствуй, южанин. Давай без политесов, не во Дворце. Зачем пришёл? Чего хочешь от нас?

Ну без политесов – так без политесов. Встав и придвинув чей-то шезлонг, Чир Этван небрежно расположился на нём, закинув ногу за ногу. Помолчал, выдерживая паузу.

– Я пришёл говорить. Пришёл мириться. Война не нужна мне и не нужна вам. Это вредно для бизнеса и опасно для шкуры.

– Мягко стелешь. Не так давно ты был одним из нас. Мы свели тебя с людьми, помогли освоиться в столице. И что получили взамен? Ты завязал на себя контакты во Дворце и Сенате, выйдя напрямую на Канцлера. А ещё скупил полгорода и стал диктовать нам условия. Ты залез на нашу поляну, а теперь говоришь, что не хочешь войны? Извини, мы тебе не верим.

– За вашу помощь было щедро заплачено, – усмехнувшись, погрозил пальчиком южанин. – Или вы забыли, сколько я отвалил за знакомства? А насчёт того, что перекупил ваших людей – так это рынок. Вы щемились и экономили, я – дал больше. Всё по-честному, разве нет? Но я не хочу ворошить прошлое и бередить раны. Я пришёл с миром. И с хорошим предложением.

– Ты говоришь про закон о снижении налогов, что внесла "Основа"? Это хорошо, но этого мало. Это не покроет наших, связанных с твоей бурной деятельностью, убытков.

– Я говорю не об этом. Я говорю о дармовой рабочей силе, которую вы можете через меня получить. Все – можете! Я говорю о беспризорниках, которых можно поставить к станкам и загнать работать на фермы. С разрешения Канцлера, разумеется. Оно, кстати, уже получено.

– Зачем тебе мы? Зачем делиться? Мы не верим в такую щедрость и в твоё благородство – тоже. Ты обманешь нас, как обманывал до этого. Как обманывал всегда!

– Не в этот раз. Признаюсь, я хотел бы получить всё, но жадность, как известно, до добра не доводит. Жадность доводит до крови и до войны. В которой проиграем мы все, потому что Канцлер будет вынужден вмешаться. Это во-первых. А во-вторых, такой кусок мне в одиночку не прожевать. Такой кусок мы можем прожевать только вместе.

– Красиво излагаешь, но верится всё равно с трудом. Что конкретно ты хочешь предложить? В чём твой интерес?

– Если вкратце, предлагаю следующее. Я беру на себя организацию сети приютов. Назовём её… ну, скажем, "Братство спасения". Не надо морщиться, народу понравится. Ещё я беру на себя организацию облав по Радану вообще и Такрану – в частности. В обход полиции, чтобы не оставлять бумажных следов.

Воротилы заинтересованно переглянулись. Кивнули:

– Продолжай.

– После отлова гопоту отсортируют. Отбросов – в распыл или обратно на улицу, их судьба меня не интересует. Тех, кто поспокойнее – на плантацию или к станку. Из них обязуюсь поставлять вам рабочих по квотам, договоримся. Теперь насчёт моего интереса. Самых способных буду забирать себе, на производство. Ещё – в "потёмкинские деревни", для прессы. Очень, знаете ли, хорошо для создания имиджа.

– В политику метишь?

– Это моё дело. Вам тоже никто не мешает.

– Это правда. Но вряд ли ты принесёшь нам всё на блюдечке. Что тебе от нас нужно?

– Три вещи. Инвестиция в сумме…

– Дороговато, но на такое дело найдём. Дальше.