Трудно быть папой, или Веселые будни семьи Борджиа

Король Людовик предъявил Чезаре толстую книгу жалоб и предложений, всю исписанную его, Чезаре, именем и укоризненно сказал: «Что ж это вы, Цезарь Александрович! Жалуются на вас! Флорентийцы говорят, что вы их обижаете. Из Рима поступают нарекания на ваше поведение, несовместимое с моральным обликом носителя французского дворянского титула. Вот, тут пишут, что вы чуть ли не походный гарем за собой таскаете… Ой, вот не надо тут нам втирать про освобожденных женщин Востока итальянского юга! Знаем мы это освобождение, так себе из вас товарищ Сухов получается, даже не на троечку. Вот опять же памфлет вышел в самиздате, там пишут, что вы своего зятя, Альфонсо Арагонского, укокошили ни за что ни про что, да и вообще сколько народу напрасно положили, ужас. Нет, хотите убивать – убивайте, вы же в шестнадцатом веке живете, сейчас это модно, тренд, так сказать. Но пытать-то зачем, что за привычка дурная у вас? От этого всегда нехороший резонанс и вред нашим партнерским взаимоотношениям. За это, знаете ли, и 

партбилет сертификат на герцогство Валентинуа можно на стол положить. К тому же жители на завоеванных вами территориях обижаются, что вы их притесняете!»

Чезаре говорит: «Нет уж, по последнему пункту я не согласен. Я их не притесняю, а порядок навожу». И в этом случае даже почти не соврал. Чезаре действительно пытался навести порядок в завоеванных городах, потому что считал нерентабельным чрезмерно грабить и убивать свое же собственное население. Вроде простая и банальная мысль, но в то время далеко не каждый до нее самостоятельно додумывался. Разбой Чезаре тоже нещадно искоренял. Потому что не терпел конкурентов.

Все эти соображения Чезаре изложил своему французскому руководству, и руководство смягчилось. Ладно, сказало руководство, иди работай. И, кстати, можешь взять себе Болонью, хотя она и не входит в Папскую область. Это тебе наш маленький дружеский подарок. Только личные владения болонского правителя, Бентивольо, не тронь, а с самой Болоньей делай что хочешь, мы заступаться за нее больше не будем.

Джованни Бентивольо узнал об этом разговоре и что-то не особо поверил, что Чезаре в ходе захвата болонских земель будет тщательно огибать его личные владения. Он очень не хотел оказаться нищим и арестованным, а также не имел ни малейшего намерения заниматься подводным плаванием в великой римской реке Тибр с утяжелением в виде камня на шее, наперегонки с такими же везунчиками. Да и Болонью жалко отдавать.

В общем, Бентивольо вступил в заговор с кондотьерами Чезаре. Кондотьеры уже и так на своего командира посматривали с тревогой, а тут поняли, что, раз французы слили даже Болонью, теперь Чезаре ничто не остановит: он скоро и до их собственных владений доберется. Пора с ним кончать. В заговор с удовольствием вступили Орсини (те всегда были за любой дебош против Борджиа), а также примкнули некоторые зарубежные партнеры: например, восстание, как раз кстати вспыхнувшее в Урбино, открыто поддержали не только кондотьеры Вителоццо Вителли и Оливеротто да Фермо, но и венецианцы.

Для Чезаре, откровенно говоря, все могло кончиться плохо. Летальным исходом могло кончиться. Это и заставило его действовать коварно и решительно, опираясь на помощь извне. Конечно же, любящий папа прислал ребенку побольше денег и заодно отлучил от церкви Болонью, чтобы ее руководитель сильно не рыпался. Французы опять же помогли: мягко намекнули венецианцам, что так делать не надо – поддерживать всякие несанкционированные акции в Урбино. Кроме того, Чезаре стал предпринимать попытки договориться с заговорщиками. Обещал им полное прощение. Верните, говорит, мне Урбино – и все, забыли, не было у нас никаких разногласий. Еще и своеобразное послание мятежным подчиненным оставил. Наглядное такое. Вместо тысячи слов, так сказать.

На площади одного из городов жители обнаружили труп соратника Чезаре по имени дон Рамиро де Лорка. Если описать состояние, в котором находились бренные останки, на любом блогерском ресурсе забанят на веки вечные с формулировкой «шокирующий контент». Просто поверьте, приятного глазу там было мало. Население, надо сказать, нисколько не сомневалось в том, кто был автором этой будоражащей нервную систему инсталляции.