Трудный поиск. Глухое дело

— Да, мы мечтаем, — согласилась Ольга Васильевна. — Но мечта эта родилась на реальной почве нашего общественного строя. Мы предлагаем план практической работы. Может быть, он плох, наивен, — подскажите другой. Но нельзя топить, пусть даже незрелую, мысль в омуте демагогических обвинений. Мы уверены, что можно помочь сегодня, когда есть и плохие родители, и неважные учителя, и грубые мастера на заводах, и равнодушные чиновники. Уже сегодня можно послать наставника туда, где он необходим. Можно послать специалиста, чтобы распознать начало духовного распада и предотвратить трагедию. Только помощь! И не от случая к случаю, а помощь обязательную, скорую, повсеместную.

— Хороша помощь силами милиции и прокуратуры...

— Вы упрекаете нас в том, что мы рассчитываем на принуждение. Да, мы рассчитываем и на это. Но ведь принуждение принуждению — рознь. Советское государство принуждает посылать детей в школу. Оно принуждает делать детям прививки от оспы. Оно принуждает платить алименты. Разве в таком принуждении не заложена высшая гуманность? Или вы против и такого принуждения?

— Вы разговариваете со мной как с одним из ваших учеников, — обидчиво заметил Афанасий Афанасьевич.

— А я и с учениками всегда разговариваю уважительно. Я хочу, чтобы вы поняли назначение Омза. В его основе должен быть единый, научно обоснованный и материально обеспеченный план нравственного воспитания. Его исполнителями будут не только добровольцы, хорошие, по существу ни за что не отвечающие люди, а крепкий аппарат специалистов, обладающих всей полнотой прав и несущих полную меру ответственности.

— Откуда у вас эта слепая вера в могущество аппарата?

— А без аппарата нет государства.

— Это не значит, что мы должны увеличивать этот аппарат для решения несвойственных ему задач.

Снова с нарастающей злостью из разных углов комнаты вырвались вопросы:

— Почему охрана морального здоровья — несвойственна государству?

— Почему государство должно заниматься судьбой ребят, когда они стали преступниками?

— Сколько человек вы исправили своим духовным воздействием ?

Как бы не слыша вопросов, Афанасий Афанасьевич продолжал:

— Преувеличивая значение жалкой горстки преступников, вы собираетесь заменить какой-то высосанной из пальца службой давным-давно налаженную систему воспитания, которая обеспечивает моральное здоровье миллионам счастливых советских детей.

— Минутку! — повысила голос Ольга Васильевна. — Это нужно уточнить. Ничего заменять или отменять мы не собираемся. Органы охраны морального здоровья будут призваны укрепить существующую систему воспитания, сделать ее действительно всеобъемлющей.

— К чему тогда и огород городить? — снисходительно улыбаясь, спросил Афанасий Афанасьевич.

— А к тому, что мы не можем чувствовать себя счастливыми и благополучными, пока хоть один подросток находится за колючей проволокой.

— Это очень благородное побуждение, но нельзя забывать об объективных законах социального развития. Сознание людей всегда отстает от экономики. Процесс преодоления пережитков...

— Слова! Слова!

— По-вашему, детская преступность неизбежна?

— Значит, мы бессильны?

— Я этого не говорил. Ликвидация преступности записана в важнейших партийных документах. И за решение этой задачи все мы в ответе. Все мы должны бороться с равнодушием...

Шум заглушил голос Афанасия Афанасьевича. Только и слышались возмущенные выкрики:

— Старая песня! Слыхали!

— «Не будем равнодушны!», «Не проходите мимо!», «Будем чуткими, добрыми, умными»... Аминь!

— Когда говорят «все», на деле это значит — никто!

— Очень удобная позиция для тех, кто ничего не хочет делать!

Шум не утихал долго. Среди участников репетиции давно стали предметом издевки общие заклинания и безадресные обращения ко всем и каждому. Здесь не терпели рассуждений о проблеме личности и всяких других рассуждений, не отвечавших на конкретный вопрос: «Как спасти сегодня мальчишку, вставшего на преступный путь?»

Афанасий Афанасьевич терпеливо ждал, с невозмутимым видом перелистывая свой блокнотик.

— Можно продолжать? — спросил он Ольгу Васильевну.

— Прежде разрешите мне объяснить вам, почему ваши слова вызывают такой протест у товарищей. Мы исходим из фактов. Перед вами прошли судьбы нескольких подростков, которым нужна помощь сейчас, немедленно. Что вы предлагаете?

— Конкретные судьбы — не моя область. Для этого существуют комиссии по делам несовершеннолетних и другие, хорошо вам известные организации. Моя задача принципиально оценить вашу затею. И я уверен, что вы отбрасываете советскую педагогику к Спенсеру и Гербарту. Вы игнорируете огромную роль субъективного фактора в нравственном воспитании личности. Вы отбрасываете приемы опосредованного влияния на поэтапное формирование нравственного идеала, этического идеала и общественного идеала. Целенаправленный и планомерно проводимый процесс воздействия воспитателя.

— Бред... ученого мерина.