Труп в библиотеке. Отравленное перо. Пять поросят. Час зеро

— Нет. Там всякий хлам. Шляпы и пальто хранятся в другом помещении, справа от входной двери. Этот шкаф могли бы не открывать несколько месяцев.

— Понимаю. И вы не заметили ничего необычного, когда вернулись?

Синие глаза широко распахнулись.

— О нет, инспектор, ничего. Все было как обычно. Вот что самое страшное.

— А неделю назад?

— Вы хотите сказать, в день, когда миссис Симминггон?.. — Да.

— О, это было ужасно!., ужасно!

— Да-да, знаю. В тот день вы тоже надолго уходили из дому?

— Да. Во второй половине дня я всегда вожу мальчиков на прогулку, если погода мало-мальски сносная. Уроки мы делаем утром. В тот раз мы пошли на вересковые луга. Очень далеко забрели, я даже боялась, что опоздаем, потому что мистер Симминггон к этому времени уже должен был возвратиться. А у меня еще чайник не был поставлен. К счастью, он еще не возвратился.

— Вы не поднялись наверх, к миссис Симминггон?

— О нет, я никогда этого не делала. После ленча она обычно отдыхала. У нее была невралгия, и приступы обычно начинались после еды. Она принимала порошки, которые ей прописал доктор Гриффитс, а затем ложилась и старалась заснуть.

Нэш спросил как бы между прочим:

— Значит, ей никогда не приносили почту наверх?

— Почту? Нет. Когда я приходила с прогулки, я брала письма из почтового ящика и выкладывала на стол в холле. Миссис Симмингтон обычно спускалась за письмами сама. Она спала не так долго — обычно к четырем вставала.

— А в тот день вас не встревожило, что она долго не вставала?

— Да нет, нисколько. А когда мистер Симмингтон уже вошел в холл, и я сказала ему, что вода вот-вот закипит, он кивнул и стал звать: «Мона, Мона!» Когда же она не ответила, он поднялся к ней в спальню. Представляете, какой это был для него удар! Он позвал меня. Я поднялась, а он говорит: «Уберите куда-нибудь детей». И сразу стал звонить доктору Гриффитсу. Мы и про чайник забыли, он совсем сгорел. Боже, какой это был ужас! А ведь за ленчем она была такая веселая!

— А сами вы, мисс Холланд, что думаете об этом письме? — неожиданно спросил Нэш.

— Гнусность, что еще можно думать! — тут же ответила Элси.

— Да, конечно, но я другое имел в виду. А что, если в письме была правда?

Элси Холланд с той же твердостью сказала:

— Нет, я так не думаю. Миссис Симмингтон была очень чувствительна… В этом все дело… И нервы у нее были совсем никуда… И еще она была чересчур… ну, щепетильна, что ли… — Элси покраснела. — В общем, эти мерзкие намеки… должны были очень на нее подействовать…

Немного помолчав, Нэш спросил:

— А сами вы не получали таких писем, мисс Холланд?

— Нет, не получала.

— Вы уверены? Прошу вас, — Нэш просительно махнул рукой, — не спешите, подумайте… Конечно, это очень неприятно, я знаю. Очень трудно признаться в том, что получал такие письма. Но, понимаете, нам очень важно знать все. Мы же прекрасно знаем, что в них нет ни грамма правды. Так что вам нечего стыдиться.

— Но я правда не получала. Ничего такого. — Она чуть не плакала от негодования и, похоже, говорила искренне.

Когда она ушла к детям, Нэш подошел к окну.

— Вот так! — сказал он. — Говорит, что никаких писем не получала. И похоже, говорит правду.

— Я уверен в этом.

— Гм! — сказал Нэш. — Тогда я хотел бы знать, черт возьми, почему?

Я непонимающе уставился на него, а он нетерпеливо продолжал:

— Ведь она хорошенькая?

— Не просто хорошенькая, красивая!

— Вот именно. На редкость хороша собою. И молода. Словом, настоящий клад для кропателя этих писем. Почему же он ей их не посылал?

Мне оставалось только пожать плечами.

— Это, знаете ли, интересно. Надо сообщить Грейвзу. Он ведь спрашивал, можем ли мы указать ему кого-нибудь, кто наверняка не получал писем.

— Она не единственная, — сказал я. — Если помните, есть еще Эмили Бартон.

Нэш усмехнулся.

— Не всему, что вам говорят, следует верить, мистер Бертон. Мисс Бартон получала письмо, и даже не одно.

— Откуда вам это известно?

— Мне сообщила ее верная служанка, ну та, у которой она сейчас живет. Это ее бывшая горничная… или кухарка… точно не знаю… Флоранс Эльфорд. Она очень негодовала и жаждала крови этого… Отравленного Пера.

— Но почему мисс Эмили сказала, что ничего не получала?

— Видимо, неловко было признаться. Вы же видели, что в этих письмах… А почтенная мисс Бартон всю жизнь чуралась подобных вещей и чтит приличия.

— Ну и что же было в ее письмах?

— Да все то же. Полная нелепость. Говорилось, будто она отравила старуху мать и почти всех своих сестер.

Я не верил собственным ушам.

— И что же, эта ваша помешанная бродит, где ей вздумается, и мы никак не можем напасть на ее след?

— Мы ее выследим, — сказал сурово Нэш. — Возьмем на очередном письме.

— Но послушайте! Уж теперь-то она не станет писать.

Нэш взглянул на меня.

— Станет! Никуда не денется. У них это превращается в манию. Увидите, письма еще будут приходить.

Глава 9

1

Перед тем как уйти, я хотел еще раз увидеть Меган. Она была в саду и как будто уже успокоилась и стала похожа на себя прежнюю. Она встретила меня веселой улыбкой.

Я предложил ей погостить у нас еще, но она, слегка помявшись, отказалась: