Царь Алексей Михайлович

В письме боярину В. Б. Шереметеву в 1660 году Царь изложил свои принципы. «Ведомо тебе самому, как, по соизволению Божию, наш государский чин пребывает и над вами, честными людьми, боярская честь совершается. А тебе, верному рабу Божию, а нашему архистратигу, кто нарицал и обещевал честь… Не просто Бог изволил нам, Великому Государю и тленному Царю честь даровать, а тебе принять; и тебе о том должно ныне и впредь творца своего и зиждителя всячески Бога восхвалять и прославлять и нашего Великого Государя и тленного Царя жалованием утешать и радоваться творца своей милости, как и о том, что наше государское сердце за твою к нам, Великому Государю, и тленного Царя жалованием утешать и радовать». Монарх призывал не забывать евангельский постулат, что «сердце царево в руце Божией»[340].

Однако не только снисхождение и увещевание являлись для Царя мерами воздействия на «слуг государевых». В некоторых случаях он был жестким и непреклонным. Это касалось, например, дел о взятках, которые Самодержец воспринимал как тягчайшее преступление, и кара следовала соответствующая, невзирая на чин и былые заслуги. Так, в апреле 1654 года появился именной царский указ о наказании за взятки князя Александра Кропоткина и дьяка Ивана Семенова.

Суть дела была такова. В городе Гороховец случился большой пожар, почему Государь сделал гороховчанам послабления в обложении и службе. Однако князь Кропоткин, «забыв страх Божий, и государево крестное целование и смертный час» взял с жителей 150 рублей, за что «достоин смертной казни». Явив свое милосердие, Царь решил не казнить стольника и воеводу и приказал «бить кнутом» прилюдно на торговой площади, а затем заключить под арест. В свою очередь, дьяк Иван Семенов провинился тем, что взял с погорельцев «бочку вина, а денег им за то вино не заплатил». За мздоимство дьяк также подвергался «битью кнутом на торгу», а затем был заключен под арест…[341]

Едва Алексею Михайловичу исполнилось двадцать пять лет, как в 1654 году он возглавил русское воинство, отправившееся на войну с Польшей («Речью Посполитой»). То была затяжная, изнурительная военная кампания, длившаяся, с перерывами тринадцать лет. Война сделала из молодого правителя мужчину, научила серьезному, взвешенному отношению к действительности, заставила постичь сложную механику внешнеполитической деятельности, помогла лучше понимать людей, их преданность, их подлинные достоинства, скрытые недостатки, тайные интересы и намерения.

Предыстория конфликта между Россией и Польшей была очень старой; противоречия между двумя крупнейшими восточноевропейскими державами мирными средствами разрешить не представлялось возможным. В силу этого здесь необходима краткая интерлюдия общеисторического порядка.

Западные и юго-западные районы некогда единого Древнерусского государства после татаро-монгольского разгрома в XIII веке обособились и попали в зону влияния католических Польши и Литвы, ставших в 1569 году, в результате Люблинской унии, единым государством — Речью Посполитой («Федерацией Королевства Польского и Великого княжества Литовского»). Во власти «Короны Польской» находился и древний стольный град Киев. Восточные и юго-восточные пределы Речи Посполитой были населены по-преимуществу православными — русскими, украинцами, белорусами. В 1596 году в городе Брест-Литовске была провозглашена так называемая Брестская уния, устанавливавшая присоединение к Римско-Католической Церкви ряда православных епископий. Отныне «униаты» становились частью Католической церкви во главе с Римским первосвященником («папой»), имя которого они и возносили на богослужениях.

Положение православных, сохранивших преданность своей исконной Вере, было катастрофическим, так как они после Брестской унии были поставлены вне закона. Римские папы и их «преданные дети» — польские короли — прилагали огромные усилия для окатоличивания православных, которых они уничижительно называли «схизматиками» («отщепенцами»). В феврале 1624 года Папа (1623–1644) Урбан VIII наставлял «Короля Польского и Великого князя Литовского» Сигизмунда III (1566–1632, Король с 1587 года).

«Враги наши не спят; день и ночь отец вражды плевелы сеет, дабы в вертограде церковном тернии произрастали, вместо пшеницы. Следует и нам с не меньшим прилежанием исторгать ядовитые корни и обрезать бесплодные ветви. Иначе все страны заглохнут, и те из них, которые должны быть раем Господним, станут рассадником ядовитых растений и пастбищами драконов. Как легко это может случиться в России — научают настоящие бедствия. Непримиримый враг католической религии — ересь схизматическая, чудовище нечестивых догматов вторгается в соседние провинции… Встань, о Царь, знаменитый поражением турок и ненавистью нечестивых! Прими оружие и щит и, если общее благо требует, мечом и огнем истребляй эту язву»[342].