Царь Алексей Тишайший

Казачья война была объявлена по-своему. Хорошо рассчитанным ударом стала расправа казаков «кошевого» Запорожского Войска с крымским посольством, возвращавшимся из Москвы в апреле 1667 года. Когда в Москве узнали об этом, был послан от имени царя Алексея Михайловича известный «поверенный» человек в малороссийских делах стольник Василий Кикин, потребовавший от Ивана Брюховецкого найти и казнить виновных. Однако вслед за крымскими послами запорожские казаки убили еще и стольника Ефима Ладыженского, ехавшего в Крым «для поздравления нового в Крыму царя Адилгирея», а другому участнику посольства, подьячему Сидору Скворцову, едва удалось спастись. Сохранились подробности отвратительной расправы над выехавшим из Сечи с оставшимися членами посольства в Крым стольником Ефимом Ладыженским. По рассказу Сидора Скворцова, московского посла перехватили по дороге, ввели в казачий круг, а затем, раздев донага, заставили бежать к Днепру и плыть: стольника «на воде застрелили, и он де в Днепре утонул»; «угоняя их в судах на Днепре», с лодок добили переводчика поручика Алексея Снетина, посольскую охрану и других членов несчастного крымского посольства. Только сам Сидор Скворцов, побитый веслами и покинутый на берегу «замертва», и еще несколько человек, «которыя выплали из Днепра на берег, пришли назад в Сечю к казаком наги». Отобранные у убитого московского посланника документы демонстрировались потом как доказательство того, что царь Алексей Михайлович «с королем полским и с царем турским и с ханом крымским помирился, и то де чаят для того, чтоб Запорожье снести»^{645}

, чем и оправдывалась расправа над посольством.

Гетман Брюховецкий уже не пользовался прежней поддержкой в городах Малой России, но и царю Алексею Михайловичу он перестал быть угоден. Даже в устном ответе, привезенном стольником Кикиным для передачи царю, гетман просил заступничества за тех, кто устроил расправу над крымским посольством. Не случайно, что в то же время в Москве стали думать о привлечении на свою сторону гетмана Петра Дорошенко, тем более что брат гетмана, Григорий Дорошенко, находился в русском плену. Григорию предложили обратиться с посланием к брату, чтобы убедить того вернуться к покровительству царя Алексея Михайловича: «…чтоб высокая его царского пресветлого величества рука над всеми иноверными монархами возвышона была». Брюховецкий понял, что начинает терять власть, в то время как Дорошенко удалось достигнуть успехов в начатой им войне с Польшей, и выбор кандидатуры этого гетмана для казаков стал казаться предпочтительнее, чем контроль над Левобережьем царских воевод. В книгах сбора доходов с отошедших по Андрусовскому договору городов Малой России всё чаще стали появляться записи о деньгах, не взятых «за казацкими бунтами изменою»^{646}

.

Противоречия с гетманом Левобережья еще более обострились после заключения нового московского договора с Речью Посполитой 4 декабря 1667 года. В первой же его статье говорилось о посылке царского войска и «о взаимной обороне против бусурманского нахождения на Украй-ну». В силу договора царский воевода или генерал должен был действовать совместно с коронными гетманами, но без всякого участия казачьих гетманов или атаманов Запорожской Сечи. Приведение «непослушных казаков к послушанию», борьба со своевольниками и казаками-«лесунами», собиравшимися «с которой ни есть стороны Днепра» и внезапно нападавшими «наездом» для грабежей, тоже объявлялись общим делом царя и короля. Между тем местное население Гетманщины должно было бы содержать это немалое, посылавшееся «между Днепром и Днестром» войско в пять тысяч конницы и 20 тысяч пехоты.

В московский договор боярином Ординым-Нащокиным была заложена норма, позволявшая царю Алексею Михайловичу или королю Яну Казимиру выступать в поход на земли Украины «по охоте своей сам особою своею при войсках своих». В этом случае требовалось только «брату брата о своем походе государском чрез любительные грамоты объявить». Царь или король становились главнокомандующими для всех войск: «И в то время обои войска обоих великих государей тому государю, который при войсках будет, послушны быти должны и под правлением его пребывати будут»^{647}. Как известно, ни царь Алексей Михайлович, ни король Ян Казимир или его преемники так и не воспользовались такой возможностью, но это не значит, что статья договора была совсем «пустая». Напротив, в Москве на нее могли возлагать большие надежды, считая возможным средством для закрепления Киева под властью царя.