Царь Алексей Тишайший

В результате на раде в Переяславе 17 марта 1674 года обозный Иван Гулак и старшина десяти правобережных полков договорились об избрании Ивана Самойловича общим гетманом Левобережья и Правобережья на особых статьях, устанавливавших порядок «подданства» Войска Запорожского царю Алексею Михайловичу. Царь принимал на себя обязательство защищать казаков от военных походов «врагов креста Христова» — турецкого султана, крымского хана и «иных неприятелей». Здесь, конечно, имелась в виду прямо не названная Польша. Напротив, казакам запрещалось самостоятельно оказывать помощь Речи Посполитой в борьбе с султаном, если только не будет об этом особого царского указа. Устранялась и норма об участии представителей Войска на дипломатических переговорах, обычно неисполнявшаяся и только затруднявшая посольские дела. На большинство других статей по челобитной заднепровской старшины царь Алексей Михайлович дал согласие: были регламентированы вопросы сбора налогов и выплаты жалованья старшине и реестровым казакам, смены гетмана, освобождения казаков от постойной повинности, перехода жителей из Московского государства в малороссийские города, торговли и многое другое. 20 лет спустя после памятной рады 1654 года в Переяславе снова появился гетман, объединивший Украину и присягнувший в подданство царю Алексею Михайловичу. В присутствии генеральной старшины и полковников правобережных полков гетман Иван Самойлович получил специально приготовленные в Оружейной палате и присланные на раду знаки гетманской власти: знамя, «средина тафта белая, опушка тафта алая, в средине орел двоеглавый; к тому же знамени крест серебряной белой», бунчук и булаву: «серебреная золочена с чернью, с каменьи и с бирюзы».

В Москве успели привлечь на свою сторону полки Правобережной Украины, воспользовавшись трудным временем бескоролевья, когда возможности повлиять из Варшавы на позицию казаков Запорожского Войска естественно сократились. Сейм, на котором избрали короля Яна Собеского, продолжался с 20 апреля по 9 мая (нового стиля) 1674 года. И практически в это же время были посланы грамоты всем полковникам, бывшим на Переяславской раде и волновавшимся, будет ли оказана им защита от притязаний Речи Посполитой. Пожалуй, образнее других о новом положении правобережного казачества высказался брацлав-ский полковник Павел Лисица: «Татар ежечас ис поля осматривают, а сверху ляхи наступают!» Речь шла о действиях гетмана Петра Дорошенко, продолжавшего воевать с непокорными казаками при поддержке вспомогательных татарских войск. С помощью военной силы пытался отменить присягу правобережных полков московскому царю комендант Речи Посполитой на Правобережье Андрей Мадриевский, чья ставка располагалась в Белой Церкви. В отличие от «статей», принятых на раде, где нельзя было допустить никаких выпадов в сторону союзников в войне с Турцией, в царских грамотах полковникам правобережных полков прямо объяснили защиту своей позиции тем, что правобережное казачество было принято в «вечное подданство» из подданства «турского салтана, а не от Коруны Польской». Поэтому в грамоте царя Алексея Михайловича белоцерковскому полковнику Степану Бутенко (одному из участников Переяславской рады), отправленной из Москвы 9 апреля 1674 года, содержалось определенное обещание: «Ныне и никогда вы Короне Польской уступлены не будете»^{745}

.

Ближайшие месяцы показали, что царь Алексей Михайлович намерен был сдержать свое обещание. Но сделать это было нелегко. Бои русского войска под Чигирином привели к угрозе прямого столкновения с войском султана, оказавшего помощь Петру Дорошенко в ответ на его отчаянные призывы. «Паки барабаши и москали великим своими войсками на сию страну украинскую наступили», — жаловался гетман турецкому визирю, презрительно называя бросивших его казаков лизоблюдами — «барабашами». По признанию Дорошенко, против него воевали 14 полков, то есть большинство левобережных и правобережных казаков. Подступившая к Чигирину рать боярина князя Григория Григорьевича Ромодановского насчитывала еще две тысячи человек. Приданное Дорошенко пятитысячное крымское войско не оправдало возложенных на него надежд и разбежалось. Поэтому гетман и просил прислать к нему какого-нибудь турецкого военачальника — пашу с войском: «аще 10 000 или 20 000 татар ко мне присланы будут, без турского войска ничего доброго не учинитца».