Царь Алексей Тишайший

Первым в поход «в малороссийские городы» был назначен его «товарищ» окольничий князь Константин Осипович Щербатов (потом его сменил воевода князь Владимир Дмитриевич Долгорукий, хотя назначение князя Щербатова на службу также оставалось в силе). Велено было выслать в полки, «не замотчав» (без промедления), даже новых подданных царя — «смоленскую шляхту». Смоленск, славный в памяти во времена прежних «государевых походов» царя Алексея Михайловича, вообще стал одним из основных мест сбора; боярину князю Ивану Андреевичу Хованскому было велено идти туда с полками из Новгорода и Пскова. В случае если турецкий султан, крымский хан и «сын по-гибелный Дорошенко» осуществили бы свое намерение, новгородский и псковский полки следовало задействовать в малороссийском походе. Хотя полностью оставлять без защиты «немецкую украйну» и шведскую границу было очень рискованно.

На помощь главным силам в Левобережье — полкам боярина князя Григория Григорьевича Ромодановского и гетмана Ивана Самойловича — был также отправлен из Рыльска полк князя Федора Григорьевича Ромодановского. Но воеводу отозвали в Москву и на его место поставили князя Григория Афанасьевича Козловского. Одновременно подданные царя кабардинский князь Казбулат Муцалович Черкасский и калмыцкий «Солом Серен тайша со всеми улусными людми» отправлялись через Дон в поход на Крым «для промыслу и отвращения турской войны от наших царского величества малороссийских городов». Стольник князь Петр Иванович Хованский должен был координировать свои действия с князем Черкасским и калмыцкими тайшами, возглавить поход донских казаков и, главное, «идти с Дону на Миюс и делать город». Попытка строительства русской крепости в устье реки Миуса у Азовского моря была связана с идеей морской блокады Азова, необходимость которой осознавалась уже тогда. Правда, сил у царских войск и донских казаков, для того чтобы противостоять турецким кораблям и «каторгам», пока не было.

Подготовка к царскому походу в малороссийские города продолжалась и во время наступления новолетия и «объявления царевича Федора Алексеевича 1 сентября 1674 года. Одним из первых публичных действий царевича, и уж точно первым приемом «у руки» отправлявшихся в поход воевод, стала церемония во дворце 4 сентября, когда, по сообщению разрядных книг, царевич Федор Алексеевич принял окольничих князя Григория Афанасьевича Козловского, князя Константина Осиповича Щербатова и князя Владимира Дмитриевича Долгорукого, а также дьяков, рейтарских полковников, голов и начальных людей московских стрелецких полков, «которым быть на его великого государя службе». Одновременно 4 сентября в Москву пришли известия от князя Григория Григорьевича Ромодановского и гетмана Ивана Самойловича о их благополучном отходе с войском, вставшим «по сю сторону Днепра». Привоз в Москву самозванца Лжесимеона тоже должен был подтвердить союз с казаками Запорожской Сечи в борьбе против татар и крымцев на Украине. Только все это мало помогало поставленной задаче быстро собрать войско в наступавшие осенние месяцы, когда армию, напротив, обычно распускали по зимним квартирам.

Невидимым для большинства дипломатическим фоном приготовлений малороссийского похода стало давно ожидавшееся открытие Андрусовской комиссии в Миговичах, куда на съезд с представителями нового польского короля Яна Собеского еще 11 июня 1674 года были назначены «великие и полномочные послы» во главе с ближним боярином князем Никитой Ивановичем Одоевским. Вместе с ним в состав московской делегации входил его внук — ближний стольник князь Юрий Михайлович Одоевский, а также прекрасно разбиравшийся в малороссийских делах бывший воевода в Переяславе и Киеве думный дворянин Иван Иванович Чаадаев. Им пришлось долго ждать приезда представителей Речи Посполитой во главе со старыми знакомыми московских дипломатов — воеводой хелминским Яном Гнинским и референдарем Великого княжества Литовского Киприаном Бжостовским. Встретившись впервые 16 сентября и обменявшись верительными грамотами, стороны продолжили старые споры, остановленные на прежнем посольстве в Москву в 1672 году.