Царь Алексей Тишайший

В день царского выезда на марше были воеводы драгунских и рейтарских полков — наемники из Голландии, Франции, Англии и Польши. Не случайно царь сам распределял полки нового строя и устраивал их смотры в Москве: им отводилась роль главной ударной силы, действовавшей под прямым началом царя в Государевом полку. Туда же царь включил и любимых стрельцов. Своей «стройностью» и блестящими одеждами выделялся стрелецкий голова Артамон Матвеев. Именно он олицетворял собой силу и мощь нового поколения, выходившего на историческую сцену вместе с царем Алексеем Михайловичем. Внимание де Родеса привлекло шествие пасынка дьяка Алмаза Иванова с тремя тысячами пеших стрельцов. «Сам он был великолепно одет, — говорил шведский резидент об Артамоне Матвееве, — имел блестящее русское вооружение и поверх него вышитый золотом длинный кафтан, перед ним вели 10 штук прекрасных заводных лошадей, все под дорогими турецкими или персидскими, вышитыми золотом, чепраками, за ними пара военных литавр, 4 трубача и 4 маленьких свирельщика; стрельцы были вооружены пиками, фитильными мушкетами и все они были отлично одеты в хорошие материи и маршировали в достаточном порядке». Все войско шествовало под невообразимый гул из монотонных ударов больших барабанов — тулумбасов, им вторили барабаны поменьше, трубачи и свирельщики добавляли свои ноты в торжественную музыку начавшегося похода. Провели 60 роскошных царских лошадей и кареты, за ними следовали лошади, на которых были попоны с датскими гербами, что напоминало о дружеском отношении царя Алексея Михайловича к бывшему жениху царевны Ирины Михайловны датскому принцу Вальдемару. Наконец появились знамена Государева полка…

Конечно, все хотели увидеть выезд на войну самого царя. И он явился, верхом на коне, в сопровождении двадцати одного алебардщика, несущих два боевых меча, в великолепных парадных одеждах — в «коротком вышитом золотом кафтане, раскрытом спереди на груди, чтобы можно было видеть панцырь» — вооруженные доспехи. Сверху на царе был еще «длинный висящий со всех сторон и застегнутый лишь с одной стороны вышитый золотом плащ» с запонами, украшенными «чудесными богатыми камнями и жемчугами». На голове у царя был шлем-шишак «старинного образца, заостренный сверху, на нем укреплена золотая держава, а спереди на шишаке — крест, усаженный драгоценными камнями, один из которых ценят во много тысяч». Перед царем шел грузинский царевич Николай Давыдович, за ним бояре Борис Иванович Морозов и Илья Данилович Милославский.

Выехав из Кремлевских ворот, царь Алексей Михайлович принял депутацию жителей города у Москвы-реки и обратился с речью к собравшемуся вокруг народу. Он еще раз сказал о главной цели своего похода: «он желает защищать их как единственных истинных христиан». Донесение де Родеса свидетельствовало о первом триумфе отправлявшегося в поход войска. Он заметил, что в Московском государстве после Смоленской войны «молодежь подросла, как в диком лесу», и к тому же она прекрасно обучена иностранными офицерами. «Война откроет им глаза, — писал де Родес, — …через нее они узнают свое могущество». «Было на что смотреть!» — не удержался от восклицания вслед за ним и автор польской реляции. Он тоже высоко оценил торжественную отправку царского войска в поход, открывшую глаза «москве» (как называли жителей Русского государства в Речи Посполитой), «насколько сильно их могущество, о чем прежде они даже и не помышляли»^{260}.

Общий план начинавшейся войны, как говорилось, состоял в одновременном ударе «на недруга» нескольких частей русской армии. Они должны были наступать как на Литву, так и на «Корону». На главном, смоленском направлении находились полки во главе с царем Алексеем Михайловичем и шедшим перед ним боярином князем Яковом Куденетовичем Черкасским. На северо-западе, собравшись с войском в Новгороде и Пскове, вступил в войну воевода боярин Василий Петрович Шереметев. Его задачей было наступление со стороны Великих Лук на Невель. Отправленный заранее в Брянск полк боярина князя Алексея Никитича Трубецкого должен был действовать на юго-западе вместе со стоявшими в Путивле воеводой боярином Василием Борисовичем Шереметевым. Под командованием последнего находились четыре солдатских полка численностью около семи тысяч человек, обещанных гетману Богдану Хмельницкому. Целью похода рати князя Алексея Никитича Трубецкого был определен Рославль. Образно говоря, обе армии — «новгородская» боярина Василия Петровича Шереметева и «брянская» боярина князя Алексея Никитича Трубецкого — стремились с разных сторон «зажать в тиски» находившегося в Орше гетмана Радзивилла, чтобы он не смог выступить со вспомогательным войском на поддержку Смоленска^{261}.