Царь Алексей Тишайший

В конце апреля царь оказался в Смоленске в «осаде»: все дело было в большом весеннем половодье. Днепр разлился настолько сильно, что дошел до царской ставки на Девичьей горе. В письме родным 30 апреля, сообщая о важных вещах — отходе Радзивилла от Смоленска, возвращении изменивших Любавичей, а главное, о сохраненной тайне передвижений Государева полка — «походу нашего в Смоленеск не чаяли», царь рассказал и о мосте над Днепром «7 сажен вверх над водою» (около 14 метров): с этого моста черпали воду, которая все прибывала и прибывала. «И в ширину немерно разлился, — замечал царь, — чаю, на версту, и табары мои, которые внизу были, все поняло и горы много захватило». Со слов «смоленских сидельцев» (интересно, что царь называет именно так жителей города, даже спустя месяцы после завершившейся осады), «с 30 лет такой болшой воды не запомнят».

5 мая царь поздравлял любимую старшую сестру царевну Ирину Михайловну с именинами: «Многолетствуй, матушка моя, в новый год и с нами, и я с вами со всеми. А празновали мы празнику святые мученицы Ирины, а твоего день рожества, по чину, радостно пировали, точию о том оскорьбилися, что лицем к лицу не видалися, но духом всегда нераздельни николи же». К этому времени царь получил подробные известия от шкловского воеводы Василия Яковлева о том, что гетмана Радзивилла «прогнали» и Могилев «избавлен от смерти». «А побежял от тово, — не без гордости писал Алексей Михайлович, — послышел то, что Залотаренок по нашему указу пошел на выручьку к Могилеву». Выяснилась и судьба князя Юрия Ивановича Ромодановского, потерпевшего зимой чувствительное поражение при Доманах и отправившегося на этот раз в Могилев «здорово». Царь обещал отпустить князя Юрия «побывать к Москве», когда сам придет в Могилев (видно, в окружении царской сестры очень беспокоились за воеводу). Алексей Михайлович даже сделал «подарок» сестре, отправил ей отписки шкловского воеводы, предварительно их «запечятав», чтобы никто, кроме адресата, не мог их прочитать. Но и царевна Ирина Михайловна тоже позаботилась о брате и прислала в подарок от всех сестер пасхальные яйца. «А яйцом вашим, — писал царь 15 мая, — зело обрадовался и целовал с радостными слезами вместо самих вас»^{353}

.

Общий смотр царской армии «конных и оружных людей по списком» был назначен в Смоленске только на 18 мая. Одновременно началась отправка полков в поход и из других городов. Еще 14 мая воевода боярин князь Алексей Никитич Трубецкой получил приказ выходить в поход из Брянска. Впрочем, ему пришлось немного промедлить из-за отсутствия достаточного запаса оружия — «зелейной, свинцовой и фитильной казны»; полк князя Трубецкого двинулся из Брянска в Могилев (через Почеп и Стародуб) только 25 мая. Войско боярина Василия Васильевича Бутурлина, отправленное «в Запороги», по разрядным книгам, должно было идти походом на Белую Церковь. «Из черкасского города Борзны» оно вышло 31 мая, а уже 12 июня гетман Богдан Хмельницкий со всеми полковниками Войска торжественно встречали московских воевод за пять верст до Киева, а киевский митрополит благословил московскую рать в Софийском соборе. На следующий день гетман и полковники получили царские подарки — знамя и соболей — и благодарили царя Алексея Михайловича за присылку войск «на вспоможенье» (казаки продолжали по-своему смотреть на совместные действия с царским войском)^{354}.

Победный поход царского полка от Смоленска до Вильно начался 24 мая, «в самый празник Вознесения Господня», и занял у царя Алексея Михайловича 72 дня. Царь сам выбрал «посольскую дорогу» на Оршу и вникал во все детали устройства этого пути, приказав «займывать» станы не «в деревнях» или «к крепостям», а «по полям, у корму и у воды». Он же определял, кого отправлять «для береженья» и «всяких посылок», кто должен был построить мосты и гати на дороге, где дожидаться его прихода — «в Орше или в Копыси». Царский маршрут расписан по датам в дворцовых разрядах, а детали передвижения Государева полка сохранились в архивных делах. 4 июня царь пришел в Копысь и, как и планировалось заранее, не стал заходить в город, а «стал против Копоси на поле». Оттуда царь направил своих разведчиков во главе со стольником князем Юрием Никитичем Барятинским под Борисов «для языков». Пребывание в Копыси запомнилось наказанием воеводы Михаила Ивановича Наумова, назначенного в ту же посылку головой у татар. Он нарушил царский указ о «безместии» при назначениях на службу. Наумова было велено «бить кнутом, да сослать на Лену», принадлежавшие ему поместья и вотчины отписывались в казну «на государя». (Воевода действительно был наказан в Разряде, где его следовало написать «в казачью службу».) Суровость наказания показывает, как боялись во время похода местнических столкновений, хотя они всё равно присутствовали и влияли на военные дела.