Царь грозной Руси

Ущерб России этот бунт нанес колоссальный. Готовившийся поход на Казань пришлось отменить. Сафа-Гирей и Сахиб-Гирей успели установить связи друг с другом, готовы были действовать сообща. А для Елены выступление Старицкого продемонстрировало ненадежность знати. Поэтому правительница и ее советники предпочли начать переговоры о мире — ладно уж, пускай казанцы согласятся на формальное подчинение Москве. Конечно, понимали, что спокойствия для Руси это не обеспечит, но пытались достичь хоты бы временной передышки. А чтобы обезопасить страну от казанских набегов, государыня повелела строить на этом направлении ряд крепостей — Мокшан, Буйгород, Солигалич. Стали возводилиться новые стены в Балахне, Устюге, Вологде, Пронске, Темникове.

Между тем подрастал и государь Иван Васильевич. В 1536 г. он впервые отправился в длительную поездку — на богомолье в Троице-Сергиев монастырь. Ездил вместе с матерью, Телепневым, мамкой Челядниной, материнским и своим двором. В семилетнем возрасте, как водилось у венценосных особ, мамку должен был сменить «дядька»-воспитатель. И в 1537 г. в окружении Ивана появился Иван Федоров-Челяднин — племянник покойного мужа Аграфены [138]. Великий князь уже привык терпеливо высиживать на троне на торжественных приемах, говорил требуемые по протоколу слова. Появлялся перед народом во время выходов в храм. Жаловал отличившихся воевод. Хотя решения, конечно, принимал еще не он. Но в этом и не было нужды. Его мать была мудрой и умелой властительницей. За короткий срок правления она проявила себя не только в победной войне и в градостроительстве.

Она осуществила денежную реформу. Несмотря на объединение различных русских земель, по стране все еще ходили разные деньги — московские, новгородские, псковские. Это приводило к путанице, создавало благодатные условия для фальшивомонетчиков. В правление Елены все старые монеты было велено изъять из обращения, они переплавлялись и чеканились новые. На них изображался великий князь на коне с копьем в руке. Отсюда и пошло название «копейка». А за подделку денег вводились строжайшие кары.

Было обращено внимание и на несовершенство административной системы. Особенно много жалоб вызывало расследование уголовных преступлений. Наместники и волостели, назначенные на время, не знали местных жителей и условий, доверяли нечестным поручителям, лжесвидетелям, иногда арестовывали невиновных. Это открывало путь и для злоупотреблений. За взятку отпустил преступника на поруки — и попробуй докажи, что поручители не были «добрыми людьми». Да и вообще наместники и волостели не были заинтересованы в поиске виновных. По закону, в их пользу шла «вира», штраф за преступление. Поэтому они себя не утруждали, требовали от городской или сельской общины: выдавайте преступника или платите виру сами. Сперва правительство пыталось выйти из положения, посылая на места своих сыщиков. Но и это получалось неэффективно — сыщик не знал населения, особенностей жизни. И при Елене начала разрабатываться губная реформа [36], чтобы местные жители сами выбирали должностных лиц, которые будут расследовать преступления. Но в данном направлении правительница успела предпринять лишь первые эксперименты.

После войны государыня продолжила централизованный выкуп пленных у татар. Но она решила еще и увеличить население России другим путем — начала зазывать крестьян из литовских владений. Переселенцам предоставляли землю, различные льготы и поблажки, а приглашения распространялись через агентов, странников, купцов. Ранее уже отмечалось, что положение простонародья в Литве было отвратительным, и украинские, белорусские, русские крестьяне массами потекли оттуда в нашу страну. А на протесты и возмущение королевских дипломатов в Москве разводили руками — дескать, сами смотрите за своими людьми. Наши-то изменники к вам бегут, и вы их не выдаете. Так почему мы выдавать должны?

Когда дело касалось интересов государства и сына, Елена не останавливалась и перед крутыми мерами. Но встречающиеся у некоторых историков обвинения, будто она, сажая политических противников в тюрьмы, приказывала тайно убивать их [49], являются голословными и никакими доказательствами не подкреплены. Заговорщики Андрей Шуйский, Иван Бельский, Воротынские остались в заключении живыми и здоровыми, точно так же, как и Пронский, Хованский, Палецкий. Юрий Дмитровский преставился через три года после ареста, Михаил Глинский — через два. Если правительница хотела убить их, зачем было так долго ждать? Скорее, сказались естественные причины. Оба находились уже в солидном возрасте, а средневековая темница была далеко не курортом. И только Андрей Старицкий скончался через шесть месяцев заключения. Может быть, сказался стресс. Но не исключено, что ему действительно «помогли» уйти из жизни. Было ли это сделано по приказу Елены или Телепнева, остается лишь гадать. Но если так, то мятежника устранили исключительно вовремя…