Царь и схимник

Очередной раз встряхнув головой, Федор Кузьмич решился все-таки выйти на эту диковинную улицу, но ясности не прибавилось. Пройдя несколько шагов вправо, он принялся разглядывать огромные витрины, над которыми русскими буквами было написано «ГЛЕДИЗ». Судя по множеству тарелок, чайников, столовых сервизов и прочей фарфоровой рухляди, выставленной в стеклянной витрине, под этим таинственным названием скрывалась посудная лавка. А рядышком с ней весь первый этаж дома занимал книжный пассаж «Библио-Глобус». На витринах пассажа также были выставлены книги, а на уровне второго этажа висели огромные портреты каких-то писателей. Из них Федор Кузьмич узнал Михайло Васильевича Ломоносова и Гавриила Романовича Державина.

– Рассея все ж таки, – буркнул старец, достал из кармана полотняный платок и вытер вспотевшую лысину.

Но из нескольких портретов, неизвестных Федору Кузьмичу, выделялся один. Это был портрет Николая Ивановича Новикова. В сопутствующей надписи значилось, что этот «знаменитый общественный деятель, одна из крупнейших фигур Русского Просвещения» родился в 1744 году, а ушел из жизни в 1818-м.

– Вот и знакомые появляются, – саркастически улыбнулся старец. – Только кто ж тебя в одну из крупнейших фигур Русского Просвещения записал? Ах, вероятно, роль сыграла «Древняя Российская Вивлиофика», на издание которой бабушка выделила немалые средства[114]. Однако же впоследствии ты стал одним из крупнейших предводителей масонского движения и немало повлиял на кончину моего батюшки…

Собственно, из-за доброго отношения Екатерины II этому деятелю была дарована жизнь после того, как Александр I, став Всемирным Властителем, получившим титул Благословенного, принялся потихоньку расправляться с неугодными «вершителями судеб», то есть масонством, заполонившим Государство Российское.

– Видимо, масонство опять подняло голову, – буркнул старец. – Ибо откуда же могут появиться иностранные названия в русских торговых лавках? Небось и библиотека-то царская вам ни к чему, раз поклоняетесь нечисти, считающей деньги за движительную силу прогресса.

Старец повернулся и побрел назад к калитке, ведшей во двор особняка на Мясницкой. Разные мысли одолевали Федора Кузьмича, однако точно знал – надо возвращаться! Правда, как это сделать и открыта ли будет та дыра в стене, которая возникла перед ним, когда он вдругорядь вернулся в хранилище за алтарем. Ведь петля времени никогда не будет прикована к одному и тому же месту.

– Господь не выдаст – свинья не съест, – перекрестился старец и отправился ко входу в подвал, через который он и вышел в этот мир.