Царь и схимник

– Не совсем, – задумчиво произнесла девушка. – Тебе-то зачем понадобились знания по черной магии? Или захотелось попасть в кремлевскую команду торговцев народным достоянием?

– Вовсе нет! – отмахнулся Давид. – Дело в том, что царь всея Руси Иван Васильевич правильно сделал, спрятав большую часть книг от взора людского, ибо не всем полезно владеть сакральными знаниями. Люди пока не доросли до нужной стадии взросления, поэтому, если библиотеку можно найти, ее необходимо перепрятать, чтобы молящиеся Бафомету[40] не смогли добраться до опасной литературы. Причем некоторые из так называемых кладоискателей, когда выходили на верный путь, теряли зрение.

– Что, действительно становились слепыми?

– Ну да. И, заметь, только те, кто хотел надежнее перепрятать царское сокровище!

– Послушай, – в голосе Вилены прозвучали стальные нотки. – Послушай, я вовсе не хочу, чтобы ты ослеп из-за каких-то сокровищ! Я тебя не для этого нашла и не для этого мы видели привидение. Значит, никаких поисков больше не будет. Я так хочу!

– Бусинка, ну что ты? – попытался урезонить ее Давид. – Кто сказал, что я обязательно ослепну? Я слишком далеко от поисков самой библиотеки. Напал только на следы некоторых пергаментов, которые оказались в библиотеке графа Черткова.

– Уж не того ли, который был приятелем Льва Толстого?

– Да, это именно он, – невозмутимо кивнул парень. – Только не говори, что граф отвратил Льва Толстого от церкви, начитавшись древних манускриптов. Это придумали те же масоны, потому что у них в ходу было очень эффективное оружие: уничтожь врага своего руками врагов. Отсюда все исторические казусы. Именно поэтому генерал Алексеев потребовал от Государя отречься от престола, именно поэтому вспыхнула Гражданская война и именно поэтому, сколько бы мы ни шли широкой дорогой к коммунизму, все равно придем в затхлый тупик, потому что ни Природа, ни Бог никогда не согласятся с учением масонов. Помнишь одиозное высказывание Ульянова-Бланка о том, что отныне любая кухарка сможет управлять государством? Так вот, нынешняя разруха – это неизбежный результат того, когда у штурвала стоит кухарка, которая не то, что в морском деле не соображает, а даже моря никогда не видела. Я на эту тему когда-то даже стишок написал:

Я остался один.Но в сознаньи – пульсация звука,будто кто-то слова произносит откуда-то мнепро разруху страны и товарных колес перестукии про то, как Россия поныне сгорает в огне.

Мне в упор говорят: «Вы сгубили страну, россияне,под “Семь сорок”[41], под марши, под новое шоу про секс,и куда-то бредете, как ежики в пьяном туманена раздачу слонов, где к слону прилагается кекс.Кто же шкипер у вас, расхреначивший шхуну о банку?Кто же ваш машинист, эшелон закативший в тупик?

Ведь страна превратилась в сиротский приют для подранков,где все любят и помнят, и чествуют ленинский лик».Мне уже не понять, то ли хвалят меня, то ль ругают?Только болью страны пропиталось сознанье мое.И я тоже бреду, ведь в тумане никто не летает,и стараюсь понять: в чем же истина и бытие?

– Понял?

– Что понял? – поднял брови Давид.

– В чем же истина и бытие, – терпеливо объяснила девушка. – Понял, где собака порылась и можешь поделиться открытой истиной с окружающими?

– Такое можно понять только после пятого стакана, – вздохнул парень. – Я понимаю и принимаю твой сарказм, потому что сам давно уже не верю всем витийствующим: демократам и иже с ними. Но ты правильно заметила, что я стараюсь понять. Стараюсь, поэтому всегда беру время на осознание увиденного и услышанного…

Перед тем как мы с тобой встретились, я искал на Мясницкой дом графа Черткова, приятеля Льва Толстого. Потомок графа подарил России огромную библиотеку. Книги хранятся в подвале этого дома и, сомневаюсь, что в хороших условиях. К тому же ходит слух, что в библиотеке Черткова содержатся некоторые манускрипты из Либерии Ивана Грозного.

– Что?! И ты молчал?

– Стоп, стоп!.. Кто-то перебил меня и потребовал вместо рассказа о библиотеке откровения о личности. Или я что-то перепутал?

– Да, было, – призналась Вилена. – Только мне показалось, что ты пытаешься с помощью рассказа о библиотеке увильнуть от откровенности. Прости, пожалуйста!

– Господь простит, – улыбнулся Давид.