Царь-монах. Государи и самозванцы на русском престоле

Через день гроб перенесли в Архангельский собор для всеобщего поклонения. На мощах сменили одежду. На грудь убиенному отроку положили орешки. Но народ не забыл о том, что Василий Шуйский ещё год назад с небольшим клялся, что Димитрий сам зарезал себя нечаянно, играя ножичком в «тычку». А ведь самоубийца по канонам Церкви не мог быть объявлен святым…

Незадолго до этих событий иерархи Церкви пытались заглушить слухи о знамениях над останками убиенного царя Димитрия. Высшее духовенство первоначально также отнеслось и к чудесам у гроба убиенного отрока. Люди старшего поколения хорошо помнили, что устами патриарха Иова Церковная иерархия – «отцы и священство» выразили полное согласие с выводами следствия, проведённого Василием Шуйским о нечаянной смерти царевича ещё в 1591 году, отметив, что «царевичю Дмитрию смерть учинилась Божиим судом». Но уже в первый день у благоухающих мощей в Архангельском соборе произошли исцеления больных и немощных. Исцеления продолжились и на второй день. Десятки больных людей непроизвольно оказались выздоровевшими. При каждом новом чуде по городу звонили во все колокола. Трезвон продолжался несколько дней. Паломничество в Кремль стало походить на разлив реки в половодье. После 6 июня в храмах Москвы приходские священники стали читать грамоты о чудесах нового святого – объявленного по велению Шуйского «царевичем Димитрием Углицким». Но вскоре один тяжелобольной умер у гроба с мощами отрока. Народ засомневался и заволновался. Царь Василий Шуйскийа велел закрыть Архангельский собор.

* * *

После этих событий владыке Филарету по настоянию Шуйского было отказано в чине метоблюстителя патриаршего престола. Владыка был отослан в Ростов Великий. Вместо Филарета Шуйский вызвал в Москву Казанского митрополита Гермогена – упрямого и несговорчивого владыку. Старый митрополит был ровесником царя Иоанна IV и пережил четырёх царей. В своё время Годунов побаивался его. Шуйский же прочил Гермогену место патриарха.

Владыка Гермоген под давлением Шуйских и их сторонников был избран патриархом на «соборе» только 3 июля. На этом же «соборе» невинного Игнатия признали виновным. Единственным обвинением в его адрес на «соборе» было отсутствие «священных рукоположений» при интронизации⁴ (с середины XV века до середины XVII века существовала русская традиция, согласно которой, если епископа возводили в митрополиты или патриархи, то над ним совершали повторную архиерейскую хиротонию. Канонически это священнодействие не было оправданным. Отсутствие повторной хиротонии и явилось обвинением в формулировке Собора 1606 года).

По пути в Ростов в начале июля Филарет остановился в Троице-Сергиевой обители. Владыку принимали сам наместник и келарь монастыря.

В настоятельских покоях после вечерней службы неярко горели свечи и теплились лампады пред образами. За большим столом с широкой дубовой столешницей сидели трое: владыка Филарет, наместник обители отец Киприан и келарь Авраамий. Они вели негромкий разговор меж собою. Троицкие монахи с почтением расспрашивали владыку о событиях во Угличе и в Москве, со вниманием выслушивали всё, что вещал Филарет.

– И что же, владыка, егда мощи отрока, убиенного во Угличе обретши, явлено благоухание бысть? – спрашивал Киприан.

– И крышку не успеша с домовины съяти, яко благоухание исшед. И далее дле мощей воздуси, яко после каждения пребываше. И тому свидетелей немало есть, – ответствовал владыка.

– Яко же могилу во Угличе обретох, владыка? – осторожно спросил Авраамий.

– Сие тайна велика есть. Но вам поведаю. Одна женка посацкая многажды сию могилу проведаша, соблюла. Да и люд углицкий к сей могилке ходяще и болящие исцеляшеся немало, – рассказывал Филарет.

– А много же на Москве в соборе Архангельском исцелениям бысть? – спросил отец Киприан.

– Не мене пяти на десять человек исцелиша ся у гроба отрока Углического на Москве.

– Отчего же, владыко, царевичем не величаешь отрока сего убиенного? – тихо спросил Авраамий.

– Сам-то, отче, како мыслиши?! Царевич ли – сын самого Грозного царя Иоанна в простой домовине, в незнаемом месте на погосте рядом с простолюдинами положен? Отчего в каменной раке в соборном храме не положили? – вопросом на вопрос отвечал Филарет.