Царевич Алексей. Гибель последнего русского

Упоминая о намерении царя назначить своего второго сына преемником, де Лави замечает: «Едва ли кто захочет участвовать в выполнении последней воли царя и поддержать великого князя Петра Петровича против наследника-цесаревича, который, имея значительную партию в пределах империи, будет, конечно, поддержан своим зятем, императором, о чём можно заключить по настоящему его образу действий».

Иностранные дипломаты – де Лави, Плейер, Вебер, де Би и другие – в это время постоянно говорят о страшных опасностях, окружавших царя на каждом шагу, о существующем намерении убить его, о политических заговорах и т.д. Поэтому де Лави находит, между прочим, чрезвычайную строгость царя совершенно целесообразной и необходимой. Он пишет в начале 1718 года: «Царь должен быть весьма доволен успехом своего министра г. Толстого, ибо, если бы он не привёз беглеца этому государю предстояла бы большая опасность. Отсутствие наследника возбуждало надежды недовольных и дало им смелость составить заговор против своего монарха – это 29-й заговор, открытый со времени его вступления на престол. К счастью, о нём узнали вовремя» и проч.

Также и ганноверский резидент Вебер постоянно говорит о «заговоре» и о покушениях на жизнь Петра. Он пишет, между прочим: «Приезд царевича из Италии в Россию подал многим мысль, что вспыхнет мятеж». Из замечаний Вебера видно, с каким напряженным вниманием следили все за этими событиями. Датскому резиденту Вестфалю было вменено в обязанность от его правительства обращать особенное внимание на всё относящееся к царевичу и при случае заступиться за него. Впрочем, и Вебер, равно как и де Лави, сочувствует скорее Петру, нежели Алексею, сожалея о том, что все старания царя так мало находят поддержки в народе и что у царя почти вовсе нет сотрудников, на которых он мог бы вполне положиться. Вебер ожидал страшного кризиса. Он пишет: «В этом государстве когда-нибудь всё кончится ужасной катастрофой: вздохи многих миллионов душ против царя подымаются к небесам; тлеющая искра повсеместного озлобления нуждается лишь в том, чтобы раздул ветер и чтобы нашёлся предводитель».

Брикнер А. Г. (1). Т. 1. C.341-342

Трудно определить время окончания занятий верховного суда, ибо много лиц участвующих в заговоре должны ещё быть привезены сюда. Князь Львов, однажды уже арестованный и выпущенный на свободу, снова арестован и признан виновным. Говорят также, что фельдмаршала Шереметева подозревают в участии в этом деле, и что его скоро привезут сюда. Очевидно, что заговор этот весьма обширен и что результат следствия и суда будет кровавый.

Известия голландского резидента де-Биэ. С. 324

Что должен был чувствовать Пётр, со всяким новым показанием удостоверяясь, что никто, даже из самых близких, ему вполне не сочувствует; что никому из самых преданных он верить не может; что он один-одинёхонек; что всё огромное здание, им с таким трудом, успехом и счастьем воздвигнутое, может рухнуть в первую минуту после его смерти и задавить всех остальных делателей; что ненавистный сын, где бы ни остался, в тюрьме или келье, сделается, наверное, его победителем, и всего египетского его делания как будто и не бывало. О, верно, в эти минуты Пётр чувствовал такую муку, какой не испытывали, может быть, сами жертвы его, жжённые в то время на тихом огне или вздёрганные на дыбу!

Погодин М.П. (1). С. 453

По тому же делу государь говорил: «Страдаю, а всё за Отечество! Желаю ему полезное, но враги демонские пакости деют. Труден разбор невинности моей тому, кому дело сие неведомо. Един Бог зрит правду»,

Нартов А. Достопамятные повествования. С. 198