Царевна Софья

С самого начала регентства Софьи Алексеевны сторонники Петра обвиняли ее в намерении погубить младшего брата. Во время пребывания двора в Воздвиженском среди ночи внезапно загорелись деревянные хоромы Натальи Кирилловны и Петра, который в то время болел и лежал в постели в горячке. Слуги едва успели вынести мальчика из полыхающего здания. «И причитали, — пишет князь Борис Куракин, — что тот пожар нарочно учинен от царевны Софьи Алексеевны, дабы брата своего, царя Петра Алексеевича, умертвить и сесть ей на царство». Предположение это, порожденное убежденностью окружения молодого государя в злодейских замыслах его сестры, ничем не подтверждено.

О стремлении Софьи «извести» юного царя многократно упоминали и ее политические противники, и доверявшие им историки. М. П. Погодин в фундаментальном исследовании «Семнадцать первых лет в жизни императора Петра Великого» постоянно указывал на коварные замыслы правительницы Софьи Алексеевны в отношении младшего брата и его матери: «Царица Наталья Кирилловна с сыном, младшим царем… на первых порах оставлена была в покое. Временщики рассчитывали, что с ними всегда управиться можно»; «София предоставляла Петру полную свободу, впредь до решения его участи»; «готовила ему решительный удар».^{376}

Однако нет никаких объективных подтверждений этих обвинений. Более того, в них трудно найти элементарную логику. Если бы Софья в самом деле планировала каким-либо образом избавиться от юного конкурента в борьбе за власть, то сделать это следовало как можно раньше. Зачем нужно было оставлять его в покое «на первых порах», ожидая, пока он вырастет и заявит о своих правах, когда заново окрепнет почти уничтоженная в мае 1682 года партия Нарышкиных? Почему Софья ни разу не попыталась реализовать братоубийственные планы? Если Петру в самом деле ежечасно угрожала опасность, то непонятно, как в такой обстановке он всё-таки сумел выжить. Так что логичнее предположить, что юный государь находился в полной безопасности. Правительница относилась к нему по-сестрински, хотя, возможно, без особой теплоты. Зато Петр люто ненавидел Софью и был уверен в аналогичных ответных чувствах.

Убежденность окружения юного царя в наличии у регентши коварных замыслов передавалась современникам событий и стала общим местом в донесениях и записках иностранных дипломатов. Например, ганноверский резидент в России Фридрих Христиан Вебер, обобщая известные ему сведения, писал в сентябре 1714 года: «Всем ведомо, что после смерти старшего царя по отцовской линии, Федора, ныне царствующий государь сначала разделял трон с братом Иоанном. Принцесса София, единоутробная сестра Федора и Иоанна, то ли по любви к сему последнему, то ли по своему неумеренному влечению к власти, изыскивала всяческие способы, дабы избавиться от своего единокровного брата, нынешнего царя, или, по крайней мере, каким-то образом исключить его из престолонаследия. Чтобы достичь сей цели, она сочла за наилучшее лишить царя какого бы то ни было образования и предоставить его самому себе среди банды несмышленых отроков. Царевна надеялась, что своим недостойным поведением он вызовет отвращение в народе, а уже замечавшиеся в нем начатки большого ума будут заглушены развратным и недостойным поведением, и таким образом он сделается не годным для царствования. Но все сии поползновения ни к чему не привели, и благие природные качества царя развивались по мере того, как он приходил в совершенные лета, что позволило ему преодолеть все препоны».^{377}

Заметим, что адресованные Софье обвинения в стремлении лишить младшего брата надлежащего образования выглядят по меньшей мере странно. Петр находился на попечении матери, которая и должна была заботиться о его воспитании. Обучение Петра началось еще в годы царствования Федора Алексеевича, когда младшему царевичу исполнилось пять лет. Учителей выбрали Наталья Кирилловна и патриарх Иоаким. Ни Федор, ни тем более Софья не были виноваты в том, что наставниками маленького Петра были назначены люди малообразованные и слабо подготовленные к педагогической деятельности. Одним из них являлся Никита Моисеевич Зотов — человек с дурными наклонностями, который, несомненно, внес немалый вклад в моральную распущенность будущего царя. Впоследствии пьяница и хулиган Зотов стал важнейшей фигурой «Всешутейшего и Всепьянейшего собора», заняв в нем руководящий пост «князь-папы».^{378} (В исторической литературе неоднократно высказывалась противоположная точка зрения, что именно подросший Петр споил и развратил прежде тихого и безобидного Зотова. Однако подобная версия событий неубедительна — слишком уж вдохновенно «князь-папа» предавался всевозможным безобразиям в компании Петра Великого и его собутыльников.)