Царевна Софья

В октябре 1685 года стрельцы по приказу Шакловитого арестовали бывшего дьякона Воскресенского собора Никифора. Начальник Стрелецкого приказа отвез его в лес близ Преображенского и, «изготовя в той роще плаху и топор, того дьякона роспрашивал… на одине, и плахою и топором стращал». После допроса Никифор неделю провел под арестом в Капитанской слободке за Мясницкими воротами, а затем был сослан в монастырь.

Дворового человека Ивана Табунцова после недельного тюремного заключения Шакловитый «за два часа до света» отвез в Кремль и запер в помещении, где хранились седла для царской конюшни. Там стрелецкий пристав Обросим Петров поднял его на дыбу, а Шакловитый вел допрос. Потом Табунцов еще неделю просидел под стражей на дворе Ивана Ушакова, после чего был отдан «за караул приставу Оброске». Дальнейшая судьба этой жертвы политических репрессий неизвестна.

Надо заметить, что Федор Леонтьевич в служебных обязанностях по охране здоровья и чести членов царской фамилии не ограничивался только защитой интересов правительницы Софьи. Например, в 1686 году «Полуехтова приказу стрелецкая жена», говорившая «непристойные слова» про царицу Наталью Кирилловну, была по его указанию «за то кажнена». Верховой богомолец (приживала из царского дворца) за подобные слова в адрес матери царя Петра лишился языка и был отправлен в ссылку.^{399}

Вторым направлением энергичной деятельности Шакловитого в пользу царевны Софьи являлась агитация среди стрелецких командиров с целью уговорить стрельцов применить в отношении сторонников младшего царя насильственные меры. Подобные случаи известны с лета 1687 года, когда стало усиливаться противостояние двух враждебных придворных группировок. Шакловитый собрал более десятка стрелецких офицеров на своем загородном дворе неподалеку от Новодевичьего монастыря и обратился к ним:

— Житья ныне не стало ото Льва Кирилловича Нарышкина с братьями, да от князя Бориса Алексеевича Голицына, да к ним же пристали и иные. Из государского дома тащат да волокут деньги, и разорение чинят, и кареты с Конюшенного двора развезли. Льзя ли вам с ними управиться, мочно ль их уходить? Я ведь говорю не собою.

Последней фразой Шакловитый дал понять, что выступает от лица правительницы Софьи.

— Не знаем, как быть, — пребывали в нерешительности стрельцы.

— И вы впредь подумайте, — настаивал Федор Леонтьевич, — мочно ль на вас надеяться, и своей братье, кому поразумнее, сказывайте.^{400}

Двадцать восьмого августа 1687 года Шакловитый вновь призвал к себе доверенных стрелецких командиров и проинструктировал:

— Сентября, первого числа, как изволят великие государи выйти в Обновление нового лета, приготовьте из ваших полков человек по пятьдесят и по шестьдесят, чтоб в тот день были готовы для того: как великие государи выйдут, и вы бы побрали боярина Льва Кирилловича с братьями и посадили б за караул.

Однако за два дня до операции Федор Леонтьевич собрал у себя тех же стрелецких офицеров и сообщил им:

— Того дела делать великая государыня царевна Софья Алексеевна не указала.^{401}

Один из приближенных Шакловитого стрелецкий капитан Василий Сапогов позже утверждал на следствии, что в 1687 году его шеф говорил про царя Петра и его мать Наталью Кирилловну «многие неистовые слова», и «умышлял де он, Федор, мать его государеву постричь за то, будто де она говорила, чтоб царевну Софию Алексеевну постричь».^{402}

Из показаний Сильвестра Медведева известно, что Шакловитый летом 1688 года дважды говорил ему наедине:

— Как бы не было благоверной государыни царицы Натальи Кирилловны и боярина Льва Кирилловича, так бы у великой государыни благоверной царевны Софьи Алексеевны с великим государем царем Петром Алексеевичем было совестно.

Однако в материалах следствия зафиксировано отсутствие намерения двух собеседников покуситься на жизнь царицы Натальи: «И он де Сенька (расстриженному по указу патриарха Сильвестру Медведеву вернули мирское имя Семен. — В. Н.) о том, что ей великой государыне не быть, с ним, Федькою, не мыслил».^{403}

Опасные затеи Шакловитого касались не только Натальи Кирилловны, Нарышкиных и князя Бориса Голицына. Фаворит Софьи неоднократно выражал презрение и ненависть к патриарху Иоакиму, который в придворной политической борьбе всецело был на стороне царя Петра. У Шакловитого возникла идея сместить Иоакима и заменить его горячим приверженцем правительницы Сильвестром Медведевым. В июле 1688 года Федор Леонтьевич призвал к себе на загородный двор 20 стрельцов из разных полков и заявил им:

— Мочно патриарха переменить и взять из властей, который на нашу руку, для того, что от патриарха многое прение бывает.

Стрельцы задали резонный вопрос:

— Ведают ли про то великие государи и бояре?

— Ведает один великий государь, — ответил Шакловитый, — а другой в малых летах. А бояре — все отпадшие, зяблое дерево.

— А боярин князь Василий Васильевич?

— Покамест он постоит.

— Твоя воля, — сказали стрелецкие выборные, — а нашего разума нет.