Царевна Софья

— Стрельцы меня поклепали, будто я хочу известь великого государя царя и великого князя Петра Алексеевича и великую государыню благоверную царицу и великую княгиню Наталью Кирилловну, и будто я, собрався со стрельцами, для такого умыслу хотел идти к ним, великим государям, в село Преображенское.

Рязанов в свою очередь подговаривал стрельцов своего полка:

— Буде вы умыслу Федора Леонтьевича никакого не ведаете, и вы милости у государя просите, чтоб государь его пожаловал.^{429}

В тот же день от имени царя Петра в столицу были посланы грамоты полковникам стрелецких и солдатских полков с приказанием немедленно явиться в Троицкий монастырь «со всем полковым начальством» и десятью рядовыми от каждого полка. Кроме того, сторонники младшего царя обратились теперь и к народу. Московскому купечеству и посадским людям были посланы царские грамоты с предписанием прислать своих представителей в Троицкий монастырь. За невыполнение указов грозила смертная казнь.

На этот раз грамоты царя Петра оказали действие на стрельцов, несмотря на их страх перед гневом правительницы. Вероятно, царские угрозы испугали их больше. Полковники Иван Нечаев, Иван Спиридонов, Андрей Нормацкий, Илья Дуров и Сергей Сергеев с несколькими десятками офицеров и пятью сотнями рядовых отправились к Троицкому монастырю. Прибывшая толпа была пропущена через монастырские ворота и остановилась перед покоями государя. Петр вместе с патриархом вышел к прибывшим и кратко объявил о «злоумышлении вора Федьки Шакловитого» и его сторонников. Затем государь приказал прочесть «Объявление об открывшемся заговоре», где сообщалось:

«В нынешнем году, августа против 8 числа, в ночи, в селе Преображенском известно нам учинилось, что той ночи на Москве из ваших полков было многолюдное собрание, и город Кремль был заперт, для того, чтоб тому собранию быть тайно. А явной заводчик тому собранию вор Федор Шакловитой и иные такие ж воры. И хотели те воры приттить в село Преображенское, и нас и мать нашу, и сестру и ближних людей побить до смерти… И мы, от такого смертного убивства, изволили наскоре идти в дом Живоначалныя Троицы и чюдотворца Сергея».

В конце объявлялось, что «вор и возмутитель Федька Шакловитов» отстраняется от управления Стрелецким приказом и на его место будет назначена «из наших бояр знатная и правдивая особа». Половину прибывших полковников и стрельцов Петр приказал оставить в монастыре, а остальных «с тою ведомостью отпустить в полки к Москве, чтоб в полкех всем стрелцам было ведомо, что наш скорой поход учинился от смертного убивства».^{430} Из этого следует, что сторонники младшего царя нисколько не опасались нападения верных Софье войск и не старались оставить у себя как можно больше сил для обороны. Таким образом, в возможность вооруженного конфликта они не верили, а считали важным оповестить как можно большее количество московских стрельцов и посадских о «преступных намерениях» Софьи и Шакловитого и тем самым подорвать доверие к власти правительницы.

После прочтения «Объявления» патриарх Иоаким говорил стрельцам «с великими слезами»:

— Смотрите, что уже у нас чинится, как такие воры умышляют на великих государей и нас!

Потом он «поучал» стрельцов «от Божественного писания многими притчами» и в завершение своей речи призвал сообщить, кому и что известно о заговоре. В ответ стрельцы «с великим слезным воплем» уверяли, что «воровского умыслу» не знают, и клялись в верности великим государям, обещая заговорщиков «ловить и приводить к ним». После этого половина стрельцов была отпущена к Москве.^{431}