Царевна, спецназ и царский указ

— Как — зачем? Богатырем хочу стать! — теперь уж ухмылялись почти все мужчины — кто украдкой, а кто и явно. Но царевна не дала сбить себя с толку. Она успела хорошо все обдумать — и найти те самые, верные слова, услышав которые, даже Савелий примолк озадаченно. — Как мой батюшка. До женитьбы на матушке он ведь тоже богатырем был. И всегда говорил, что правитель должен быть готов, коли понадобится, лично войско возглавить и за страну свою встать. Царь и царица вместе правят, и один из них главнокомандующим войска должен быть.

— Обычно все-таки царь, — с усмешкой влез Анжей.

— Ну и что? Ни в одном законе это не записано. Царь с царицей должны дополнять друг друга. А мой жених… — несмотря на всю влюбленность, кое в чем Алька Елисея вполне трезво оценивала. Можно сколько угодно воображать героические подвиги в его исполнении, но вот представить его во главе войска было решительно невозможно. Ну и что! Не всем же воинами быть. Зато он и в академии учился, и еще стихи пишет. В стихах царевна не очень-то понимала, но звучало вроде бы складно. И все про нее и ее красоту неземную! Приятно же. — Елисей не воин. Значит, воином в нашей семье буду я.

Анжей отчетливо хрюкнул.

А вот Олешек неожиданно поддержал Алевтину.

— А чего, — нахмурился он. — Вот моя тетушка в пятнадцать лет своего первого дракона заборола. Так она в наших краях и по сей день первая среди воинов.

— Ну вот! — обрадовалась Алевтина. — Выходит, и среди дев бывают воины…

Савелий крякнул.

— Видела бы ты ту тетушку…

— А чего? — удивилась царевна.

— Тетушка — красавица у меня, — сообщил Олешек больше для Савелия, будто продолжая некий давний разговор. — А что замуж по сей день не вышла — так то потому что все достойного ищет. А кто ж ее достоин-то будет?

Однако Алька продолжала выжидательно смотреть на Савелия. Тот ухмыльнулся.

— Мне вот разок довелось повидать. Тетушка у него… Видишь вот Олешека нашего? — царевна кивнула. Чего б она его не видела? Не слепая ведь. — А вот представь его без бороды…

Алька широко распахнула глаза и попыталась вообразить.

— Что — прямо… — она очертила руками в воздухе размах плеч и рост, а Савелий лишь невозмутимо кивнул. Представить женщину таких габаритов удавалось с трудом.

— Стати у нас семейные, — скромно подтвердил и сам Олешек, и царевна сглотнула.

— Ну… не все ведь от силы зависит, верно? Многое и от умения…

— Верно, — кивнул Михайла. — А чтобы умение было, надобно очень много трудиться. Готова ли ты, царевна, в самом деле и учиться, и трудиться?

— Готова, — твердо кивнула она.

— А подвиг? — вдруг спросил Светик.

— Так ведь ей необязательно потом в отряд вступать… — протянул Акмаль.

— Какой еще подвиг? — нахмурилась Алька. — Савелий говорил, испытание, обучение…

— Это для всех богатырей, — Михайла снова кивнул. — Мы же — особый отряд. Каждый в этом доме однажды в одиночку великий подвиг совершил во благо Тридевятого. Не из долга и не ради славы, в готовности и с собственной жизнью для других расстаться. Кто царя от гибели спас, а кто от целого села беду отвел. А уж потом — и испытание, и обучение…

— Что — и Светик великий подвиг совершил?!

— И Светик.

Сам же юноша почему-то покраснел.

— И… — она перевела взгляд на Ратмира.

— Каждый, — повторил старшой отряда.

Алька повесила голову. Подвиг… разве что побег ее — так едва ли богатыри сочтут это подвигом. Не поединок же с петухом к великим делам причислять!

— Однако цель у тебя добрая, — неожиданно продолжил Михайла. — Что до подвига… может, он и не понадобится. Чай, тебе — не служить, а править. Что ж… готовься к испытанию. Коли желаешь и в намерении тверда.

Царевна сначала радостно взвизгнула и подпрыгнула, но тут же напустила на себя самый решительный и серьезный вид.

— Я не передумаю!

* * *

Уже вечером, подсев к Олешеку, неторопливо чинившему прохудившийся в дороге сапог, Алька завела разговор.

— А твоя тетушка — она правда в пятнадцать лет целого дракона… того?

— Ну да, — Олешек положил сапог на колено и поставил на стол локоть, подперев рукой щеку.

— А как?

— Ну, завелся в наших краях тогда один дракон… говорили, лавы из вулкана перебрал однажды, да пьяный в поворот не вписался — стукнулся с разгону лбом о скалу. Сам-то и не заметил ничего, упал просто да дрых под той скалой, пока не протрезвел. А с тех пор у него будто в голове помутилось. Стал он от селян требовать себе юных дев на обед и ужин. А иначе грозил вовсе деревни окрестные попалить, а местных жителей пожрать без разбору. Ну, тетушка сама и вызвалась. В жертву, значит. В назначенный час надела белое платье и веночек на голову, явилась к его пещере…

Алька прикрыла глаза, перед которыми будто наяву встала могучая дева-воительница в белом платье.

…Сказывали, в первый миг опешивший дракон и не понял, кто это к нему заявился. То ли баба, то ли мужик. По платью-то вроде баба. Хотяяяяя…

— Ты кто? — поинтересовался ящер, собираясь испепелить наглеца на месте.

— Юная дева! — приятным баритоном жизнерадостно сообщила гостья, уперев руки в боки. — В жертву приноситься пришла! На пожрание тебе, гаду крылатому.