Царевна, царица, богатырь и птица

В отдельной карете с зарешеченными окнами едут важные пленники. Алька лично замки на той карете проверила –  знала уж, как легко сбежать из нее можно.

Судить короля Демара и королевича Елисея Наина своей волей, конечно, не могла. Все ж монарх сопредельной державы с наследником! И королевские регалии Тридесятого иному никому не подчинятся.

Но и отпускать их так просто нельзя –  мало ли чего сызнова вычудят? А потому вновь разослала она голубей в столицы союзных стран. Пусть совет соберется –  да решит, как дальше с Триесятым королевством быть да что делать.

Елисея, к слову, отловили с шутками и прибаутками –  да так вместе со стулом к карете и доставили. Потом, конечно, все ж отвязать пришлось.

Алька все на плененного короля таращилась, да никак в толк взять не могла –  кого же он ей напоминает-то? Глаза чуть округлые, лоб высокий, лицо мужественное…

А вот ведьму, конечно, против ее воли никто б в карету с зарешеченными окнами не посадил. Сама она, добром поехала. Вытребовав, правда, отдельную карету себе.

Раз на привале Алевтина услыхала краем уха обрывок разговора.

– Эк же вырос ты, мальчик… возмужал, –  говорила ведьма. –  Ну да теперь всяко мне приказывать не можешь!

В ответ донесся лишь неопределенный хмык. А когда Алька завернула за карету, откуда слышались голоса, колдунья была уже одна.

…А как перестал вертеться калейдоскоп, так оказалось вдруг, что Алька –  дома, в царском тереме.

Надо же –  больше года здесь не бывала! А все точно по-прежнему. Те же покои, та же светелка. Та же горничная прибежала помогать разоблачиться –  и заохала, увидев царевну в “непотребном” виде, штанах да рубахе мужской.

И ужасно странно оказалось да непривычно вдруг –  засыпать в собственной же опочивальне. Не храпит никто над головой. Не скрипят половицы под ногами колдуна, что вечно допоздна засиживался в своей каморе за зельями. Не ухают за окном филины, не шумит лес. Простыни тончайшие, льняные. И рубаха ночная –  тонкая, вышитая. Перина лебяжьим пухом набита.

Будто неправильно все. Точно в гостях, а не дома вовсе.

Долго Алька ворочалась с боку на бок, думы думала. Скоро прибудут из союзных стран послы-дипломаты. Не из всех, конечно, –  вон, конунг с Семи островов разом сестрицу назначил полномочной своей представительницей, что для военного времени, что для мирного. Зато, к примеру, из Триждытретьего шляхетства непременно послов пришлют да законников. Да и из Однажды магов нарочно вызвали –  не только республику официально представлять, но и академию.

Большой совет будет, на который в кои-то веки и наследную царевну Тридевятого позовут. И суд. Много всего совету решить придется.

А после пир большой будет.

Пира, пожалуй, стоит все же подождать.

Сама-то наследница все для себя решила.

*

Наина потарабанила кончиками пальцев по столу. Бурное обсуждение в который уже раз зашло в тупик. Все понимали, что окончательное решение за Тридевятым как пострадавшей –  и победившей –  стороной, однако следовало учесть интересы и прочих держав.

Строго говоря, это не был суд. Хотя про себя Наина называла его именно так –  а как же иначе?

За длинным столом сидели представители всех союзных держав, а еще –  глава академии при Городе-у-Моря, маги из академии, некоторые из воевод Тридевятого и даже кое-кто из особо отличившихся героев битвы –  в том числе отряд богатырей. Последние, впрочем, были приглашены скорее в знак признания заслуг. Правом голоса здесь обладали прежде всего официальные представители разных стран.

Зато в числе таких представителей были, к примеру, сестра и сын конунга Семи островов. И этот самый сын, молодой Олаф, отслуживший свои пять лет на чужбине, собирался вскоре возвращаться на родину, где вполне мог претендовать теперь на роль наследника –  пусть и не единственного.

И воинственные островитяне требовали самой строгой кары. Особенно после того, как прекрасная Хильдур услыхала о запертой в башне супруге короля.

Присутствовала здесь и древняя колдунья, на которую с опаской поглядывали маги из академии. Сама она единодушно была признана невиновной, поскольку бесчинства творила не по собственно воле. А Наина думала о том, что хотела бы она посмотреть, как кто-то осмелился бы осудить на что-то эту женщину. А заодно на то, как ее бы стали ловить, чтобы привести приговор в исполнение.

Подсудимого здесь, правда, не было –  ни к чему. Короля Демара заперли пока в темнице –  и без помощи подневольной ведьмы он не мог оттуда вырваться. А уж от нее-то ждать помощи ему теперь никак не приходилось.

Нет, конечно, это не был суд… здесь решалась судьба Тридесятого королевства. Кто-то ведь должен им править…