Царица Армянская

— Возьми это себе, только спаси мое дитя, скорее увези его к отцу, который находится сейчас на пути в Нерик! Он кровный сын своего отца, поверь мне! Поверьте мне, люди!..

Она развела волосики на затылке у мальчика и показала краснеющее там крестообразное пятно.

— Видишь этот знак, добрая жрица? Точно такой есть и на голове у моего царя-супруга, на том же самом месте! Смотри, смотри! В таких случаях боги не ошибаются! Поверьте мне!..

— Да! — воскликнула жрица. — На затылке у Каранни есть точно такой же знак. Я сама это видела, и не один раз…

Мари-Луйс вздрогнула…

— Поспеши, добрая душа, спасительница моя… Возьми мою корону, только спаси сына!..

Жрица приняла корону и, дерзко улыбаясь, сказала:

— Она давно уже моя, Мари-Луйс!

— Корона?

— Корона.

Царице показалось, что ее душат. Больше того, померещилось, будто и сына душат. Неужто перед ней та…

— Кто ты, злая душа?..

— Я Нуар!..

И она сбросила с себя черное покрывало.

Глаза Мари-Луйс налились кровью. Ноги не держали ее. Она потянулась к мнимой жрице-гадалке, но силы отказали ей, и царица рухнула на тряпье, разостланное для гадания.

Нуар схватила мальчика за руку.

— Идем отсюда, — сказала она. — Скоро ты будешь у своего царя-отца. Идем.

Окна с грохотом распахнулись, и ветер ворвался в покои, погасив все светильники.

День этот в столице занимался в туманной мгле.

Перед храмом рядами лежали тела убитых. То были воины-телохранители царицы, ее прислужницы и все приближенные.

На ступенях храма появился весь в красном верховный жрец Арванд Бихуни. Приложив к губам рог, он громогласно возопил:

— Богоотступница царица Мари-Луйс изменила царю армянскому и стране армян! Смерть!..

Весь город был охвачен ужасом и наводнен вооруженными жрецами и воинами-храмовниками. Они били в барабаны и бубны и кричали:

— Царица изменница! Боги определили ей в наказание смертную казнь!..

Леденящий туман пал на столицу, на всю страну.

Облаченная жрицей, дочь Миная Нуар, держа за руку обессилевшую Мари-Луйс, вела ее по ярко освещенным лабиринтам храма.

— Соберись с силами, царица! — говорила она. — Скоро мы дойдем, и ты увидишь тела своих слуг, принявших из-за тебя мученическую смерть. Потерпи еще чуть-чуть, царица. Чуть-чуть. Я провожу тебя в горы. Недалек миг исполнения твоего желания, великая царица. Потерпи немного…

В мгновение солнце полностью затмилось. Завыли собаки, тревожно закричали птицы.

Все утонуло во мгле. Весь город был объят паническим ужасом. А Нуар все вела ее и твердила:

— Потерпи. Еще чуть-чуть и…

Но казалось, ничему не будет конца, ни этой мгле, ни этому страшному пути. Царица шла как слепая.

«О Эпит-Анаит! — взывала она про себя. — Храни моего сына. Матерь моя, безмолвно взирающая на мои муки, убереги дитя!.. Мажан-Арамазд, единственный и всесильный бог мой, храни царя армян и приумножь его силу и мощь!..»

— Еще чуть-чуть! Еще…

Вой, ярись, проклятое и отринутое зло!.. Мари-Луйс вырвала у стоявшего на ее пути храмового воина тяжелую палицу и со всего маху ударила в изваяние бога Шанта:

— Пропади пропадом!..

Идол разбился на куски. Нуар рассмеялась. И стены храма, словно вторя ей, загрохотали:

— Приди, жертва!..

Обломки, накатывая волнами, вместе с небесной мглой обрушились на царицу.

В глаза полыхнули красные языки пламени.

Красными лучами горели стены жертвенника.

Мари-Луйс стала приходить в себя. Сознание понемногу возвращалось к ней, и она поняла, что находится в храме презренного Шанта, в том самом, где когда-то приносили в жертву людей. Узнала храм и пожалела, что в свое время не разрушила его. Зачем было сохранять?..

Против себя она видела спокойное лицо Арванда Бихуни. В красных отсветах факелов он казался менее уродливым, чем был на самом деле. И как только умещается в этой каморке?..

— Приди, приди, жертва!..

Красной была и вся свора толпящихся тут жрецов.

— Снимите с меня царские одежды и облачите тоже в красное! — потребовала Мари-Луйс.

Верховный жрец нагло захохотал ей в ответ.

Царица, совсем уже оправившись, сказала:

— И царский перстень с моего пальца тоже снимите. Знай, Арванд Бихуни, ты убиваешь не царицу армянскую. Твоею жертвой стала непокорная женщина, непримиримая душа, которая тянулась к свету, а угодила во тьму!..

Арванд Бихуни, а с ними и все другие жрецы опять захохотали. Но Нуар исполнила просьбу царицы. Она сняла с нее злототканую накидку и родовое кольцо-печатку.

Мари-Луйс гордо вскинула голову.

— Э-эй, Арванд Бихуни, — крикнула она, — в твоей своре есть хетты, я узнаю их по рожам! Требую, чтобы меня не убивали руками хеттов! Выгоните их вон, они враги армян!.. Выгоните!..

— Сейчас, сейчас!..

Верховный жрец приблизился к Мари-Луйс, хотел опоить ее дурманом, но Нуар оттолкнул его:

— Исполним приказ царицы, армяне! Выгоним хеттов из наших пределов! Моими устами вещают и боги!

Нуар вдруг опустилась на колени перед царицей.

— Прости меня, богоравная, за то, что именно я привела тебя сюда! Этим я исполнила свой долг! На сегодняшний день нет иной возможности уберечь царский трон от опасности, а царя — от большой беды. Да не проклянет меня твоя кровь! Прости!..