Царица Армянская

Долина была обширной, дорога хорошая. Кони, впряженные в колесницу, неслись галопом. Артит Арар, восхищавшийся отвагой престолонаследника в этой бешеной скачке, все гадал, отчего тот не почтил его дом.

Ворота Мецамора отворились мгновенно, словно под действием звуков литавр, сопровождавших войско в пути. Каранни промчался через ворота в своей колеснице, когда тяжелые створки еще не полностью распахнулись, и распорядился тут же закрыть ворота и приставить к ним усиленный отряд стражников.

— В городе есть тайные ходы? — спросил он у Артит Арара.

— Да, конечно.

— Прикажи перекрыть их. И всюду приставь надежных людей, чтобы никого не выпускали из города!

В момент, когда стража закрывала ворота Мецамора, к ним на рысях подскочила колесница.

— Не закрывайте ворота, э-эй!

Это был Таги-Усак. На колеснице его развевался флаг царицы Мари-Луйс.

Недобрые мысли пронеслись в голове у Каранни, но астролог царского двора не казался встревоженным, хотя почему-то был облачен в жреческий хитон.

— Ты чего это вырядился жрецом? — еще издали крикнул Каранни.

Таги-Усак соскочил с колесницы, подошел к престолонаследнику и смиренно опустился перед ним на колени.

— Твоя супруга-царица приветствует тебя, всеми нами высокочтимый, божественный Каранни!

— Все ли ладно у моей жены?

— Ее оберегает сам бог Мажан-Арамазд, государь мой. Приветствуя тебя, царица просит передать, что денно и нощно молится о твоем благополучии и удаче. А жрецом я оделся, божественный, потому что прибыл в обсерваторию Мецамора наблюдать созвездие Ориона. Это ведь наша лучшая обсерватория.

— Что верно, то верно, — согласился престолонаследник. — Ну, следуй за мной.

Появился перепуганный староста Мецамора. Высокий, статный, в дорогом одеянии, хорошо вооруженный. Он был растерян, не ожидал приезда таких гостей. Слыханное ли дело: не только властитель Айраратской земли — сам престолонаследник пожаловал. Староста опустился наземь и воздел руки к небу, готовый произнести слова приветствия, но в этот миг Каранни рванул с места свою колесницу и поехал прямо на него — так орел падает на добычу, чтоб унести ее в когтях.

Никто и опомниться не успел, а царевич уже втащил старосту на колесницу и, усадив рядом с собой, что есть силы стеганул коней.

У входа в храм стояли на страже жрецы. Каранни спрыгнул на землю и поволок за собой старосту Мецамора.

— Все на колени! — закричал он на жрецов. — Перед вами престолонаследник.

Жрецы вмиг распростерлись на земле.

— Только ты, — сказал Каранни, обращаясь к Артит Арару, — и Таги-Усак войдете со мной внутрь. Всем остальным окружить храм и ждать моих дальнейших распоряжений. Всякого, кто попытается выйти из храма, убивать на месте!

Волоча за собой полуживого от страха старосту Мецамора, Каранни прошел мимо всех святых идолов храма, не замечая их.

В дальнем конце храма столпились встревоженные жрецы, старший из них вдруг взревел:

— Кто это? Что за нечестивец осмеливается осквернять храм?!

— Ты сам осквернитель и нечестивец! Собачье отродье! Немедленно созвать сюда всех жрецов! И зажгите светильники! И свечи тоже!

Артит Арар понимал, что в Мецаморе произошло что-то страшное, ведомое царевичу и неведомое ему.

Все жрецы, которых тут была не одна сотня, сошлись под круглым сводом храма и стали рядами.

— Как вы встречаете своего царя? Ни в ком из вас ни капли стыда не осталось! Такова ваша преданность царствующему дому?! — И, обернувшись к распростертому за его спиной старосте Мецамора, Каранни крикнул: — А ну встань, отринутый богами! И отвечайте все: есть тут у вас хеттские жрецы?

Старший жрец, сложив руки на груди и склонив голову, тихо и спокойно проговорил:

— Нет, божественный наш государь. Хеттских жрецов в храме нет.

Каранни схватил его за ворот:

— Нет, говоришь? А если найдем? Смотри тогда! Велю всех вас до единого сжечь!..

И он пошел по рядам, внимательно вглядываясь в каждого из жрецов.

По внешности очень трудно было отличить хеттов от армян. Дернув одного из жрецов за руку, царевич крикнул:

— А ну спой!

Жрец задрожал.

— Что петь, божественный?

— Восславь светоносную богиню Эпит-Анаит. Спой гимн в ее честь!

Жрец смело начал петь. Каранни жестом руки остановил его. Ясно, этот — армянин.

— Следующий.

Девять жрецов правильно пели славу Эпит-Анаит, гимн, который исполняется обычно раз в году, в праздник святого дня этой богини. Но вот один вдруг сказал, что не знает гимна. Каранни уставился на него и словно бы приметил в глазах жреца отражение пустынных далей чужой земли.

— Пой!!!

— Государь мой, будь милосердным! Я не знаю этого гимна! Пощади!

Каранни ударил его головой об стену.

— Ты хорошо владеешь нашим языком, подлый вор!

Схватив горящую свечу, Каранни поднес ее к бороде старосты Мецамора и, показав на хетта, спросил:

— Ну так что? Один уже — вот он! Ты видишь его?

— Да, да… Вот он, один…

— А теперь укажи нам остальных хеттов.

Только тут Артит Арар понял, что происходит на его земле, в подчиненном ему городе. В отчаянии он схватился за голову, которая, казалось, вот-вот расколется надвое.