Царица Армянская

— Закажи этому горновому, пусть отольют статую, воздвигнут ее в храме и заведут обряд поклонения Мецамору, пусть приносят во имя его в жертву девять бычков и в два раза того больше овец. Мецамор — это защитная броня царства моего отца!

Артит Арар с готовностью поклонился:

— Все будет исполнено, божественный!

А горновой продемонстрировал еще одно чудо. Выкованным своими руками мечом он рубанул по медной броне, и она разлетелась на несколько частей.

Один из сыновей Андзева взял у горнового меч и ударил по его лезвию своим мечом, который тут же разлетелся надвое.

Все были восхищены и удивлены.

Каранни заметил, что на рукояти меча горнового выгравированы какие-то письмена.

— На каком языке это написано? — спросил он.

— На нашем, армянском.

Каранни такого никогда не видел, хотя хорошо знает ассирийско-вавилонские и хеттские знаки письма.

— Откуда ты взял эти знаки?

— Спроси у Таги-Усака, государь, — ответил горновой. — Он расскажет подробнее, так как сам их отыскал.

Таги-Усак стоял в отдалении.

— А ну, подойди! — подозвал его Каранни. — Как ты их нашел?

— Поиск — начало всех начал, божественный. На скалистых берегах Гегамского моря и в высоких Сисаканских горах на отшлифованных глыбах начертано много таких знаков. И по всему видно, что они древние. Куда древнее Мецамора с его медеплавильнями.

— А смысл их тебе понятен?

— Знаки на скалах я еще не распознал, божественный. Но вот эти двенадцать знаков мною изучены и поняты. Если хочешь, я и тебе открою их значение.

Каранни думал уже о другом, о том, что, если колеса его колесницы оковать обручами из здешнего металла, они будут служить дольше и надежнее. А какою может быть броня из него!.. Воины станут неуязвимы…

Перед ним открывался мир новых, необыкновенных возможностей.

Горновой показал престолонаследнику и его свите все помещения медеплавильни.

Когда они вышли из подземелья, был уже вечер.

— Сколько у тебя детей? — спросил Каранни у горнового.

— Двенадцать, государь наш. И все — твои верные рабы.

— От скольких жен?

— От трех, божественный. Три жены у меня.

— А не хочешь ли иметь еще одну?

— Как прикажешь, божественный.

Каранни заспешил по тропинке, ведущей вверх. Горновой и все остальные едва поспевали за ним, так быстро он шел.

Царевич решил одарить горнового: дать ему в жены одну из своих многочисленных сестер.

— Уже отправляешься? — спросил Каранни у Таги-Усака.

— Да, я закончил свое дело. Надо спешить к царице, которой я служу.

— Хетты притесняют царицу?

— Добиваются, чтобы она разрешила приносить в жертву богу Шанту человека. Царица не разрешает им этого.

— И правильно делает. Пусть стоит на своем. А еще старайтесь, чтобы они ни в коем случае не вызвали вас на столкновения. По крайней мере до моего возвращения. У меня есть своя задумка. Не опережайте время.

Каранни поручил Таги-Усаку заехать на пути в Куммаху и выслать оттуда одну из его сестер сюда, в Мецамор. На этом астролог распрощался и отбыл.

Ночь Каранни почти не спал, все ходил по комнате из конца в конец. Беспокойные думы обуревали его: что ждет впереди, какие предстоят пути-дороги?.. Среди ночи послал вдруг за сыновьями Андзева, а сам постучался и поднял Каш Бихуни и Артит Арара.

Вскоре все сошлись. Царевич велел подать вина. Тревожила его царица. Кровь у нее горячая, чего доброго, хетты втянут ее в свару. А сейчас это не ко времени. И жаль, не послал ей никаких подарков с Таги-Усаком. Уж не стал ли он совсем равнодушен к ней?..

Стол был накрыт. Все сели.

— С тобой есть кто-нибудь из Кохбы? — спросил царевич у Артит Арара.

— Да, государь. Позвать?

— Позови.

Вошел желтолицый коротышка. Это был староста Кохбы. Глядя на него, Каранни не удержался от смеха. Налив ему полный кубок вина, сказал:

— Пей, недоросток. И поведай, куда ты отправляешь соль? Соль Кохбы — великое благо и богатство земли моего отца. А?..

— Я?.. Никуда не отправляю, — растерянно забормотал староста. — Из Вавилона приезжают и увозят нашу соль, государь. А взамен мы получаем ткани, шелка, парчу, хлопок…

— И все это тебе одному? — усмехнулся Каранни.

Староста бухнулся ему в ноги и стал отбивать поклоны.

— Так издавна заведено, божественный. За соль мы подати не платим…

— Кончай! — резко оборвал его Каранни и тут же пожалел. Стоит ли сердиться на этакого жалкого человека. — Пей лучше, остуди язык. В такую ночь я не расположен прикончить даже тебе подобную мелочь. Мецамор поразил меня. Я сейчас добр, в гостях ведь. А ты заруби на носу, коротышка: отныне будешь поровну делиться солью с Мецамором. Слыхал, половина им. Не меньше.

Староста залпом выпил вино и протянул кубок царевичу:

— Если ты самолично еще раз наполнишь мой кубок, божественный, все будет, как пожелаешь!..