Царица Армянская

— Уезжай к себе, к своим родителям, дочь моя! — только и проговорила Мари-Луйс. — Я буду просить Нуанза Вараша, чтобы он позволил тебе это.

— Нет, нет! Я не брошу тебя здесь одну! — возразила Ерес Эпит. — Я всегда буду с тобой, матушка царица! Умоляю, не отсылай меня. Я поклялась всем богам, что никогда не расстанусь с тобою!

Царица оставила девушку при себе.

* * *

Стемнело.

Мари-Луйс тяжело переживала позор своего пленения. Но кто в этом мире не испил чаши горя?..

Толстый, грузный Нуанза Вараш в ярости носился из угла в угол, круша все, что попадалось под руки. Царь Мурсилис прислал к нему гонца с письмом: «Ты, — пишет царь, — совсем зарвался, Нуанза Вараш. Как смеешь держать у себя армянскую царицу?! Какой уж день не шлешь ее ко мне. Она, как и я, царского рода, а значит, и принадлежать должна мне. Немедленно отправь ко мне Мари-Луйс!»

Бесновался Нуанза Вараш, а делать было нечего. Он понимал, что на этот раз боги бессильны помочь ему.

А Мари-Луйс, наблюдая за его безумством, мысленно благодарила богов. Это именно она в день, когда была взята в плен, послала к царю хеттов письмо со своим человеком. В нем она писала: «Отважный Мурсилис, твой верховный военачальник подлый вор. Я, осиянная богами, должна принадлежать только тебе, и это совпадает с моим желанием. А Нуанза Вараш насильственно удерживает меня при себе!..»

С этим письмом она послала царю еще и свой талисман. Не дождавшись ответа, на другой день Мари-Луйс вновь писала Мурсилису: «Знай, о царь-солнце, о божественный, что мой супруг, престолонаследник Каранни, желая вызволить меня из плена, вернет тебе всех твоих подданных, бежавших в разное время в нашу страну, а их бессчетное множество. И еще он отдаст тебе тридцать рек и долин и многое другое, что пожелаешь. Ну, а не пожелаешь, так стану я тебе женой и осчастливлю как сумею…»

И вот исполнилось. Она предотвратила дальнейшее продвижение Нуанза Вараша в страну армян, а теперь и царь Мурсилис требует немедленно переправить Мари-Луйс к нему, в его столицу Хаттушаш.

— Неужели ты и впрямь хочешь отправиться к Мурсилису, о царица?! — сокрушалась мамка.

Ерес Эпит ничего не говорила, только плакала.

«Ну, а почему бы мне и не отправиться к нему? — думала про себя Мари-Луйс. — Я ведь в ловушке, как овца среди волков. Отдавая себя на съедение, спасу своих детенышей. О Эпит-Анаит, внуши моему супругу, что я невинна перед ним. Предаваясь плотью своею его врагам, я чиста душою. Стремясь как могу одолеть врагов, я мечтаю увидеть их однажды в оковах у ног моего светоносного супруга!..»

Мамка запричитала в голос:

— Да простят и помогут тебе боги, царица моя!..

— Нет со мной отныне бога! — воскликнула Мари-Луйс и ощутила вдруг в душе облегчение.

Ерес Эпит нежно ластилась к своей высокой покровительнице.

— О родник моей радости, Мари-Луйс, царь-солнце Мурсилис отнимает тебя! — входя, воскликнул Нуанза Вараш. — Боги отступились от меня!..

Царица, с трудом скрывая отвращение, погладила его по плечу и принялась утешать. Человеку, даже такому, как Нуанза Вараш, в трудную минуту и ложное участие в радость.

Он попросил Мари-Луйс замолвить о нем доброе слово перед царем. Она пообещала воздать ему должное…

В сопровождении отряда своей личной охраны Нуанза Вараш отправил Мари-Луйс к царю Мурсилису.

Едва выехали из Нерика и вступили в пределы Хеттского царства, Мари-Луйс приказала военачальнику охраны поднять знамя Хайасы. Военачальник на миг заколебался, но в страхе перед своим царем подчинился приказу Мари-Луйс. Знамя Страны Хайасы было при них — мамка прятала его на себе. Она с помощью Ерес Эпит развернула и натянула его на древко, и знамя армянского царя вознеслось над землей и войском хеттов.

Путь им предстоял неблизкий и нелегкий. Мари-Луйс смотрела вокруг, и не столько от качки, сколько от унылого однообразия ей было очень не по себе. Дни шли за днями в дорожной пыли, под немыслимым зноем. Ерес Эпит как могла старалась облегчить страдания царицы. Привалы они делали за пределами сел и городов, в основном у речек или у родников.

Уже и счет дням потеряли, когда наконец показались высокие стены и круглые башни хеттской столицы Хаттушаша.

Большой город раскинулся над ущельем.

Дорога к нему теперь вилась вдоль реки Ализон. Мари-Луйс с тоской вспомнила родные горы. Именно там, в их вершинах, берет свое начало эта река. И там ее воды прозрачно чисты. А здесь она широкая и мутная. Дыхание пустыни, ее ветры добираются до Ализона.

Ворота Хаттушаша раскрылись медленно, со скрежетом. На разукрашенных колесницах пленную царицу встречала свита царя Мурсилиса.

Хетты изумились, увидев армянское знамя. Высокий юноша в сверкающих доспехах спросил:

— Как это понимать — Мари-Луйс явилась покорять мой город?..

Мари-Луйс откинула полог и поприветствовала гарцующего юношу.

— Может, ты и прав, красавец! — сказала она, улыбаясь. — Боги возлюбили меня от рождения. А своих избранников они наделяют силой покорять. Однако кто ты?

— Я сын царя Мурсилиса и его старшей жены царицы Тагухепы. Зовут меня Наназити.