Царица воинов

- Я и тебя здесь вижу, Ахилл, - Габриэль обратилась к одному из воинов, известному своим весёлым характером, чтобы отвлечь разговор от мрачных тем. - Ты же, вроде, не хотел продолжать воинскую жизнь, когда вернулся из нашего похода?

- Ты же знаешь моё имя, Сафо, - ответил тот. - Называй меня Менесием, как меня прозвали родители, ибо я вполне горжусь своим именем. Героическое прозвище воины дали мне лишь в качестве насмешки, и ты снова смеёшься надо мной.

- Нет, мы не смеёмся, Менесий, - повернулась к нему Зена, - ибо ты смог урезонить тех, кто не верил в твои силы. Я помню, как ты пришёл к нам впервые и как мучился в первые дни похода, многие думали тогда, что ты повернёшь назад, однако ты всё преодолел. Поэтому могу сказать, что я рада твоему появлению здесь, и будем называть тебя снова маленьким Ахиллесом.

- Я просто не мог позволить вам встречать опасности в одиночку, вот, и откликнулся на зов, - рассмеялся воин. - Однако на этот раз я поступил умнее. В Кельтику я шёл пешим и проклинал себя, что не догадался купить лошадь, ибо эти недели в одних сандалиях были убийственны, но теперь у меня есть конь. И, вот, результат - вместо того, чтобы отдыхать в лагере, как остальные пехотинцы, я оказался в опасном рейде по тылам врага, где меня едва не обезглавил бородатый свев.

- Ты опять жалуешься? - фыркнула Габриэль. - Тебе повезло, поверь мне. В лагере сейчас очень худо с пресной водой, и стоит вонь от павшего скота, а у нас в городе всего вдоволь.

- Я просто хочу, чтобы у тебя было хорошее настроение, поэтесса, - ответил тот.

- Главное, что мы все снова вместе, - сказал Тимоксен, - и цель наша вновь достойна даже героев. Ведь, и боги помогают тем, кто избавляет мир от зла и заботится о собственном народе.

- Это правда, - кивнула воительница. - Спасибо вам друзья, что не оставили меня. Глядя на вас, можно поверить, что и Элладу ждут лучшие времена...

Через несколько дней, когда путницы стояли на городской стене и смотрели на уже привычную картину многочисленного флота у побережья, к ним подошёл македонец Тимолай, сказав:

- Пришёл приказ от Помпея. Всей коннице велено грузиться на корабли и переправиться из города в лагерь. Вечером надо отплывать.

- Понятно. Готовь людей и лошадей к выступлению, - кивнула Зена.

- Что это значит? - спросила девушка.

- Это значит, что готовится крупная операция. Все силы стягиваются в один кулак.

- Значит, началось?

- Да, началось. Бери с собой только самое необходимое...

Ночью Помпей проводил военный совет. Воительница, как и другие командиры союзных сил, не имела права голоса, однако всем им позволили выслушать план готовящейся атаки. На южной оконечности лагеря помпеянцев осадная линия Цезаря была ещё не завершена, что стало известно от перебежчиков, там же, на нейтральной земле меж двух лагерных валов, стоял и брошенный лагерь одного из легионов Юлия. Он решил переместить свои силы в другое укрепление и это оставил пустым за ненадобностью, Помпей же задумал овладеть им, чтобы окончательно прорвать своё окружение. Флот должен был высадить ночью отряд за линией цезарианцев, когда же основные силы пойдут на штурм, эта группа должна помочь им действиями с тыла. Все командиры получили свои персональные приказы, и Зене, как и другим начальникам конницы, было велено держаться позади легионов и ждать, когда в них будет необходимость.

День провели в подготовке, вечером воительница посоветовала всем хорошо выспаться, ибо вставать придётся рано. Сама она возглавила всадников, пешие же под началом Тимоксена остались в резерве и должны были лишь наблюдать за ходом сражения. Общий сигнал к построению, что дали римские трубачи, разбудил их, когда темнота ещё цеплялась за землю, и очертания едва начали проясняться. Потянулись последние часы ожидания, и воины, уже облачившиеся в доспехи и вставшие на свои места, изнемогали от нетерпения, все уже устремлённые вперёд. Люди Зены не спускались с коней, впереди них колыхалась масса легионов, по флангам сидели на земле многочисленные лучники и пращники. Наконец, знаменем подали главный сигнал, его подхватили сигниферы, подняв значки центурий, затрепетали в воздухе штандарты конницы, и массы безмолвно двинулись, приветствуемые алой полосой рассвета.

Легионы перевалили вал и затопили пространство между укреплениями, брошенный лагерь встретил их молчанием, внешняя же стена взорвалась градом метательных снарядов. Всадники пока не спускались с вала и просто наблюдали, ибо и без них в узком пространстве скопилось очень много народа, да и в штурме они не могли быть особенно полезны. Завязалась тяжёлая перестрелка, в ход шли дротики, стрелы и свинцовые снаряды, сзади подтянулись и осадные машины, защёлкали механизмы скорпионов и катапульт. Однако затягивать такое противостояние было нельзя, и, после интенсивного обстрела, помпеянцы бросились на приступ. Тяжёлые черепахи, созданные щитами, поднялись как волна и скоро преодолели сопротивление уступавших в численности защитников. Линия была взята, и новые силы устремились в прорыв.