Царская немилость

– Змий… – Бац! – Ваше сиятельство, вы как змий искуситель…

– Ну, это значит да, вербовка прошла успешно? – насупился опять граф Витгенштейн. Устал уже на карачках сидеть. Сапоги высокие – неудобно.

– Браты мои? – О, торг пошёл. Дальше – принятие. В будущем умник какой-то придумает.

– Сказал – по десять тысяч каждому. Или ты про гречанок волосатых. Да не проблема, там, в Греции, всё есть. И трёх волосатых найдём.

– А чего делать надо?

– Не, не пойдёт так, Сёма. Пойдёт не так. Ты сейчас даёшь согласие, уговариваешь своих друзей и клятву верности кровью подписываешь.

– Кровью? – Опять глазки забегали. Ну, жук, обмануть хотел.

– Кровью, Сема. Тут наше братство, – Брехт показал свою здоровущую ладонь мозолистую от вечного упражнения саблей. – А тут – десять тысяч и имение в Крыму. – Вторая ладонь у Тугоухого перед носом показалась.

– Согласен я. Братов уговорю. С нами пацан-чик ещё – сирота, с ним что?

– Усыновлю. – А чего, в тот раз даже Бжезинского усыновил. Почему не пойти по проторённому пути.

Глава 19

Событие пятьдесят четвёртое

Нельзя поддаваться ностальгии, иначе утонешь в зыбучих песках прошлого.

Элли Гриффитс, из книги «Переправа»

Сельхозмагазин «Шмидт и сын» находился в самом конце Пречистенского бульвара. Почти на набережной. Приехали туда утром на следующий день. Магазин был пуст. Летом, видимо, всякими цветами торговал, а сейчас стояли в углу сиротливо железные вилы, мотыги, лопаты. Кому нужны зимой? Плуга Пётр Христианович не увидел.

Хозяин, зевая, отворил дверь магазина, когда приехали ещё и закрыта оказалась. Дом почти такой же, как у печника, разве чуть пошире или длиннее, метров восемь на шесть, второй этаж так же сделан деревянным.

– У вас плуги есть? – не стал тянуть Пётр Христианович, дожидаясь пока герр Шмидт прозевается. Раз Шмидт, то по-немецки спросил. Подходящая фамилия у геноссе – Шмидт, это если на русский перевести – кузнец или слесарь, ну, тот, кто с металлом работает. А тут герр металлическим инструментом торгует, кузнецами и слесарями изготовленным.

– О, у вас южный акцент, вы из Баварии?! Земляк? – сразу пробудился хозяин магазина.

– Почти. Так есть плуги? – Брехт поморщился с досады, сейчас начнёт расспрашивать, а он про неметчину, что одну, что вторую ничего не знает. А уж про Баварию и подавно. Октоберфест, интересно, уже проводят или нет? На Theresienwiese[13] Брехт был и пиво пил, по усам текло. Вообще, немцы веселились от души. И веселье настоящее – заразительное. Нет, наверное, ещё не проводят. Там гид что-то про короля Людвига говорил, а Бавария станет королевством в 1805 году. В общем, ничего про современную Баварию, кроме слова «Мюнхен», Пётр Христианович не знал, так что лучше со скользкой темы свернуть.

– Герр Шмидт, мне нужен хороший железный плуг с отвалом. Мне сказали, у вас есть.

– Для земляков найдём. – Вот чёрт бы его побрал. Немец обниматься полез. Обнимашки, целовашки.

Брехт ведь в той жизни совсем рядом жил с этим местом. Пречистенский бульвар затем в Гоголевский переименуют. В выходные дни Иван Яковлевич как раз по нему прогуливался до Пречистенской набережной, вдыхая утреннюю свежесть. Потом, постояв у парапета и обойдя по кругу храм Христа Спасителя, шёл домой. Иногда по Патриаршему мосту переходил на другой берег Москвы-реки. Когда солнце бликовало в ряби серых вод, любовался этой игрой света. Давно, как давно было. Да и как не скоро будет. Взгрустнулось при воспоминании.

– Так что с плугом, герр Шмидт? – отстранился наконец от обнимашек Брехт.

Прошли под охи и ахи про Баварию на склад этого магазинчика. В углу среди других сельхозагрегатов стояло несколько плугов. Всё это было покрыто толстым слоем пыли и даже оплетено паутиной. Не оценили русские баре прогресса, зачем им. Крестьяне пусть сами об инструменте своём заботятся, а какой крестьянин может себе плуг железный позволить. Как, впрочем, и остальные железные инструменты. Что-то у себя в деревне ни у кого железную лопату Пётр Христианович не видел. Плотники были с железными топорами, ну, у них не получится по-другому, а крестьяне деревянной сохой вспашут. Да и лошадки у них под эту соху заточены, чтобы землю ворочать плугом, большие и сытые кони нужны.

Плуга было два. Один чуть больше, второй поменьше, но с какой-то хреновиной сбоку приделанной.

– Сколько стоят, герр Шмидт, эти чудесные плуги? – Нет, Брехт, конечно, знал, что товар, чтобы сбросить цену, нужно ругать, но тут случай другой. – Узнаю работу немецких мастеров. Такие чудесные инструменты могут делать только в Баварии, ну, может, Золинген… Нет, нет. Только в Баварии. Эх, Мюнхен и Зендлинг, там уже, наверное, весна началась. Девушки в белых чепчиках вышли на поля… – Брехт сделал вид, что утирает слезу.

– И не говорите, герр…

– Мозер[14], Петер Мозер. – Так гида звали, он хвастался, что это южнонемецкая фамилия. Точнее, нижненемецкая.