Царская немилость

– Туточки. – Конюх достал из саней моток верёвки. Конопляная, занозистая, самое то этих нападателей вязать. Брехт поднял финку, валявшуюся на грязном снегу, и отчекрыжил от верёвки шесть кусочков по метру примерно.

– Тихон, ты страхуй, а ты, Фрол, вяжи каждого по рукам и ногам, да силушку не жалей, потуже затягивай.

Плохо, у входа в харчевню эту уже столпилась толпа из десятка индивидов и наблюдала молча пока за действом.

– Взяли их, и в сани поплотнее укладывайте, – скомандовал Пётр Христианович своим и сам помог перетаскивать нападателей.

Загрузили. Да, маловата кольчужка, заняли всё свободное место. Пришлось усесться им с Фролом поверх добычи.

– Тихон, а есть тут местечко, где можно с Тугоухим этим о жизни поговорить?

– Не знаю… Если у Демида Печника.

– Кто это? – Как кристалликов не хватает. Пора изображать амнезию. Тут помню, тут не помню.

– Да наш это Демид, что пару лет назад у вас выкупился, он теперь тут не так чтобы и далече живёт. Домину отгрохал. Сытно живёт, нужон его промысел в Маскве. Деньгу лопатой гребёт.

– Ах, этот Демид, – согласно покивал Пётр. – Поехали.

Событие пятьдесят второе

Не стоит опускаться до уровня деревенских дебилов, месящих друг друга кулаками из-за девки возле полурассыпавшегося сельского клуба…

Александр Бушков, из книги «Волчья стая»

Демид жил и правда не очень далеко, ну, про домину Тихон преувеличил. Но… Дом был кирпичный наполовину. Первый и цокольный этажи были из кирпича, а второй деревянный. Дом был метров шесть на шесть, и из крыши торчало две трубы. Чего уж, что за печник, если у него печки нет. Забор ещё был примечательный. У всех серые дощатые вокруг, в лучшем случае известью давненько побелены, а у Демида были завитки жёлтой краской сделаны и красным же с рыжим и жёлтым нарисован павлин или жар-птица на воротах. Павлин без зелёного и синего слабовато выглядел, пусть будет жар-птица.

Тихон спрыгнул с облучка и затарабанил в ворота расписные. Долго никто не появлялся, потом детский голосок пискнул, что тяти, мол, дома нет.

– Андрейка, ты? – добавил в голос теплоты цыганистый конюх.

– Я. А ты хто тахов? – грозно вопросили из-за жар-птицы.

– Так это я – дядька Тихон, конюх графский, открой, Андрейка. Сам их сиятельство с нами.

– Тятька не велит.

– Андрейка, мы потом с тятькой твоим договоримся, а тебе петушка на палочке купим на торгу.

– Не обманешь? – И, не дожидаясь ответа, послышался лязг отодвигаемого засова.

– Не обману. – По улице и сани проезжали, и пешеходы шастали, подозрительно на сани, чем-то заполненные и прикрытые медвежьей полостью, поглядывая. Шевелилась шкура.

Мальчику было годков семь-восемь, он стоял в войлочных тапках и в лёгкой одежонке, ёжась от мороза.

– В дом беги, простынешь, – подтолкнул его к сеням Пётр Христианович и стал закрывать створку ворот, когда Тихон с Фролом завели коней с санями на двор.

Брехт оглядел двор. Справа он упирался в дом и дальше шёл новый забор, обрывающийся в снежную целину, огород там летом, надо полагать. А слева не сильно и большой двор был ограничен хозпостройками. В одной мыкнула корова. Тихон меж тем подогнал лошадей ко второй постройке и стал ворота распахивать. Ага, ну у графьёв каретником зовётся, а у печников как?

– Ты чего надумал? – остановил Тихона Пётр.

Тот начал распрягать лошадей.

– Так, вашество, лошадок покормить и напоить треба. Да и нам перекусить надо. А после ужо темно будет, а нам на другой конец Москвы. Нет, туточки заночевать придётся, надеюсь, Демид не погонит со двора. Да не должон. Свой же – студенецкий.

В словах Тихона был резон, время уже часа два, а они голодные. И лошади голодные и не поили их. Лошадь это такое водопьющее существо, что может и сотню литров воды за день выпить. В обычных-то условиях поменьше, но всё одно вёдер шесть за сутки выпивает. А Битюг его новоприобретённый и весящий раза в два больше этих малюток, пьёт и вовсе за сотню литров.

– Распрягай. И этих башибузуков снимите, нужно их спросить вежливо, чего они на нас набросились.

– Семён? – выкатил глаза на него конюх.

Да, Семён Семёныч. Витгенштейн должен этого Семёна отлично знать, судя по выкаченным в удивлении глазам Тихона. Придумать нужно что-то срочно.

– А как он в той корчме оказался? – А что, вполне нейтральный вопрос.

– Это да. Так ходили же слухи, что он с войны сбёг. – Тихон продолжил распрягать лошадей, а Фрол стал перетаскивать очнувшихся и мычащих в кляпы нападальщиков.

– Дезертир… – Брехт придумывал новый нейтральный вопрос.

– Отец Ираклий говорил, что сбёг с войны и разбойничает на Москве. С этими, наверное, – и Тихон пнул по одному из подельников Тугоухого, которого как раз волоком за воротник тащил кузнец рыжебородый.

Транспортируемый дёрнулся и замычал громче.

– Тихо ты, нам только любопытных собрать не хватает.

– Так, вашество, он же зарезать и меня и вас хотел, нужно в полицию их сдать. Там-то их на каторгу за Урал-камень быстро наладят.