Царская тень

Заткнись. Астер прислоняется к стене, оглядывается, потом смотрит на себя и охает. Она складывает руки на груди. Ожерелье — разве он не надел его на меня? Потом она прижимает ухо к стене. Они подслушивают, да? Пожалуйста, отведи меня домой.

Мы в итальянской тюрьме.

Астер обхватывает дрожащими руками свое лицо. Она прикасается к своим плечам, заплывшему лицу, трогает промежность. Что они сделали? Это случилось? Она прижимается спиной к стене. Это была я? То была я?

Ее руки взлетают в воздух, потом падают ей на колени. Она смотрит на них, пытаясь сморгнуть потрясение. Где мой муж?

Лицо, которое Астер поднимает к грубому потолку, являет собой полотно царапин, подсвеченных ранним солнцем. Она крестится, потом застегивает рубашку на оставшиеся пуговицы. Потом она делает глубокий вдох, потом еще один, и последний выдох обессиливает ее. Она опускается на землю. Где мой Кидане?

Хирут отворачивается. За дверью еда, говорит она, вставая на ноги. Я попрошу одеяла.

Они не имеют права держать нас здесь. Почему мы здесь? Астер поворачивается к стене и начинает тихо плакать.

Хирут встает у дверей, руки ее висят по бокам. Она боится открыть дверь и впустить солнце. Она не хочет видеть, что сидит перед ней, отражая то, чем была она всю предыдущую жизнь. Она осторожно поворачивает ручку и выходит, глаза ее горят и слезоточат на неожиданном свету. Она покачивается на ногах, неустойчивая и дезориентированная, наконец охранник показывает на поднос с едой сразу за оградой: ломти сухого хлеба и две чашки холодного кофе. За ним стоят два других охранника, держат ее под прицелом.

Хирут смотрит дальше — за спины этой тройки: тут есть еще охранники, они идут тропинкой, которая ведет в лагерь внизу. А в нескольких шагах — два больших камня, которые словно простерли к небу руки в мольбе.

* * *

Внутри палатки кухарки: необычная и громкоголосая дрожь. Фифи смотрит на нее через отверстие в клапанах. Женщина выхаживает туда-сюда в тесном пространстве, ее верная ложка колотит ее по ноге, ее бормотания раскручиваются и проникают через ткань протяжным взволнованным вопросом. Фифи снова стучит снаружи, ждет, когда кухарка заметит и впустит ее, она не может понять, что нашло на женщину, которая обычно так пунктуальна в своих дневных обязанностях, что даже одна пропущенная еда дает основания для тревоги.

Сегодня кухарка не вышла из своей палатки и не принесла ей кофе. Она не подала ни инджеры, ни хлеба, не предложила посидеть с ней и поесть, прежде чем начать день. Она не выходила из своей палатки после того, как они закончили обед вчера вечером, сидела ссутулившись над мессобом в палатке Фифи, почти не говорила, настораживалась при каждом шуме со стороны тюрьмы и новых пленных.

Прошлым вечером Фифи отважилась спросить ее: Ты знаешь этих женщин, которых они взяли в плен?

Кухарка сидела, уставившись на поднос с едой. Потом, после долгого молчания, сказала: Не позволь ему убить их. Рот ее продолжал дрожать. Он будет жестоким, но ты можешь помешать этому.

Кто они? спросила Фифи.

Кухарка отрицательно покачала головой. Я знаю, что он делает. Я знаю, что он за человек. Хватит, добавила она. Всему есть предел.

Я войду, говорит Фифи теперь, постукивая в клапан палатки.

Кухарка движением руки приглашает ее. Они стоят лицом друг к другу в маленькой палатке и не знают, что делать.

Что они сделали со старшей? Почему она была голая? Кухарка смотрит на ложку в своей руке и, словно поняв, с какой силой она сжимает ее, осторожно кладет ложку на кушетку. Она сердито, быстрыми и яростными движениями трет руки о ноги. Что случилось?

Фифи качает головой и садится на кровать. Ты сама знаешь, говорит она. Зачем мне тебе об этом говорить? И после их появления я не видела Карло. Он со мной не хочет общаться. Я знаю, он забрал их форму, дал им пока абиссинские платья. Это все, что я знаю.

В палатке жарко, в ее тесном пространстве стоит густой запах куркумы и корицы. Кухарка смотрит вниз, на что-то рядом с ногами Фифи, потом вытаскивает из-под кушетки маленькую корзинку. Передай это им, говорит она. Передай это девочке, она будет знать, что с этим делать.

Фифи отрицательно качает головой. Я не смогу к ним подойти, тихо говорит она. Ты же их знаешь. Она ждет, когда кухарка скажет что-нибудь в ответ, возразит, согласится, но кухарка выпрямляется и ждет, когда продолжит Фифи. Я ничего не могу поделать, добавляет Фифи. Если я попытаюсь что-то сказать Карло, то сделаю только хуже.

Ты всегда можешь что-то сделать. Кухарка потеет, а в ее глазах горит испуганный и безумный свет. Ты столько всего делаешь, говорит она, не скрывая сарказма.

Фифи складывает руки на груди и подходит вплотную к кухарке. Она довольно высокая, и кухарке приходится поднять голову. Я тебя не боюсь, говорит она. Я не боюсь, и мне не стыдно. Ты считаешь, что твое занятие ниже твоего достоинства, продолжает она. Я знаю свое место.

Кухарка отступает от нее на шаг и смотрит на свои руки. Я не это имела в виду. Я говорю, что ты можешь делать все, что тебе захочется. Ты красивая.