Царская тень

Хайле Селассие достает из кармана ключ от своего кабинета в Аддисе. Он сжимает ключ в руке, и его ощутимость, острые зубчатые края, которые врезаются в плоть, успокаивают его. По ночам он кладет ключ рядом с Псалмами и своим английским словарем. Дополнительные комплекты его одеяний лежат у него в сундуках. У него несколько портфелей с копиями документов. Он подготовился к немедленному отъезду, но ничто из того, что он делает, не может стереть то, что он уже сделал, и переделать во что-то иное. Полет. Лететь. Парить. Оторваться от твердой земли и отдаться воле ветра.

Хайле Селассие приходится противостоять накатывающим на него волнам одиночества, которое обитает в нем. Он встает, свет в кабинете включается, а он подходит к своему окну, чтобы выглянуть наружу и понять, где же он на самом деле. Он прижимает ладонь к запотевшему стеклу. Потом убирает ее. Рисует крест внутри изящных очертаний своей ладони. Когда-то было сказано, что для своего народа император Эфиопии подобен солнцу. Но последние дни доказали, что мы живем и умираем среди теней, думает император. Мы делаем только одно: удерживаем власть надо всем, что обитает в тени и тумане. Все остальное — иллюзия, фальшивая видимость, призрачный двойник, который идет по нашим следам, жадный до каждого нашего вздоха.

Глава 6

Она не знает толком, как долго они находились в этой тюрьме на одну камеру. Она потеряла представление о прошедшем времени и его длительности, о том, как минуты перетекают в часы и смешиваются с ночью. Здесь так темно, так холодно, и ее глаза ослабели с пугающей быстротой. Она едва различает сутулые очертания Астер. Она не знает толком, дышит ли она или даже живы ли они обе. Хирут медленно моргает, ждет, когда ее глаза приспособятся.

Астер закуталась в разодранные остатки своей формы, сидит на кромке солнечного света, который широким золотым лучом проникает в крошечное оконце над их головами. Она сидит на корточках, согбенная фигура под бременем исчезающего света.

Астер, это я, говорит она. Хирут знает, что прикасаться к ней нельзя. И потому садится у двери. Я тоже здесь. Они и меня поймали. Она кладет ногу на ногу, опирается на руку. Давление успокаивает. Она боится рассыпаться и исчезнуть, боится и того, что ее уведут, и того, что ее оставят: тело, избиваемое руками снаружи, умирает внутри.

Астер?

Но Астер неподвижна, даже когда лучик света ползет по ее согнутой спине на пути прочь из этой тюрьмы.

* * *

Когда солнце встает, Хирут еще бодрствует. Снаружи сменяются охранники. Их разговор и приветствия дружеские, так разговаривают близкие люди. Один из них стучит по гофрированному листу алюминия в воротах. Именно туда поставил ее soldato по имени Наварра, чтобы наспех сделать фотографию. Ворота держатся на двух толстенных металлических столбах и закрываются на навесной замок. По периметру поставлена деревянная ограда с четырьмя рядами колючей проволоки. Убежать невозможно. Она уже пыталась. Начала копать деревянный пол, но только наткнулась на бетонный фундамент внизу. Она встала и прошлась по тесной комнате в поисках слабых мест в деревянных стенах, проломов в конструкции, тайных ходов, но безрезультатно.

Хирут прижимается затылком к стене. Она всю ночь просидела в этом месте у двери, опасаясь, что, когда Астер проснется, она еще будет спать. Астер ушла в себя, так и сидит, свернувшись, дышит она так тихо, что Хирут несколько раз подавалась поближе к ней — не умерла ли.

Один из охранников свистит и стучит в дверь. Еда. Кофе. Хватит вам обеим. Он бегло, естественно говорит по-амхарски.

Она позволяет ему уйти. Она хочет извести себя голодом, сойти на нет, просочиться в землю и выскользнуть из этого места. Она трет глаза. Она не помнит, когда спала в последний раз, и голова у нее идет кругом.

Кидане, бормочет Астер. Кидане. Она стонет, молотит ногами, подхваченная фабулой сновидения. Слабый свет восхода просачивается внутрь, он все еще завернут в тьму ночи. Он обволакивает дрожащую фигуру мягкой дымкой. Астер, шепчет Хирут. Ты со мной. Она сжимает руки Астер. Она знает, по каким местам бродит разум в темноте. Она знает, как легко сойти с ума, когда у тебя слишком много времени для пребывания в этих уголках. Она прощупывает шрам на собственной шее, чувствует огрубевшую кожу, которая обтягивает ее ключицу. До вчерашнего дня она не знала, что существуют разные виды наготы. Она не понимала, пока не увидела Астер, что есть разные виды обнажения, и один из них — непристойный и унизительный. Не знала, что некоторые тела не могут выносить унижения, что это делает их слабее, а не сильнее, они не в силах противостоять тому, с чем другие, вроде нее, живут день за днем, словно и нет ничего.

Астер поднимает голову. В ее голосе слышится дрожь. Кидане? Астер медленно распрямляется. Я поведу. Она прощупывает воздух. Где моя винтовка, глупая ты девка?

Мы в тюрьме, говорит Хирут. Нас поймали, я не знаю, где все. Ее подбородок дрожит, слезы просятся в глаза; произнесение этих слов вслух еще раз подкрепило их справедливость.