Царская тень

Она знает, где прятала эту книгу с момента своего приезда. Она знает, Библия лежала на дне ее сумки с ее европейской одеждой и парфюмерией. Это личное напоминание о ее прошлой жизни, путь назад, к трудным дням, к ее прежнему «я» — Фавен из Гондэра, красавица-дочка торговца, сестра талантливого слепнущего художника.

Ты умеешь читать. Ты умеешь писать, говорит он. Он кладет Библию на пол, откидывает газету. Вы примитивный народ, продолжает он с дрожащими губами. Вы считаете себя такими цивилизованными, но не можете избавиться от своих суеверий и истерических видений. Вы вызываете своих колдуний, и они предсказывают, что мы в вашей стране продержимся всего пять лет. Он замолкает, чтобы рассмеяться. А теперь вы заявляете, что видели человека, которого только что сфотографировали в Англии. Глупые, дикие, невежественные рабы, все вы. Его трясет. Он протягивает ей книгу, потом ухмыляется, морщины у его рта становятся глубже.

Она выпрямляется. После того нападения на тебя… Она замолкает. Я тебя спасла. А не твои верные охранники и солдаты. Я. Если бы не я, говорит она, тот эфиоп убил бы тебя.

Значит, твой народ считает, что Хайле Селассие участвовал в нападении Кидане? Так? Он между своими встречами в Англии может волшебным образом возвращаться в Эфиопию? Маленький мускул близ его правого глаза подергивается. У тебя столько книг в Асмаре, а ты ни разу ни слова про них не сказала, говорит он. Ты мне никогда не говорила о том, что ты читаешь. Ты хочешь делать вид, что ты обычная шлюха. Ты, вероятно, думаешь, что я глуп. Или что я тебя люблю. Она коченеет. Что ты знаешь о любви, Карло? Она видит, как он смотрит куда-то за ее плечо, не в силах встретить ее взгляд. Она проводит рукой по поверхности верхнего ремня на его талии, замечает, как он отдергивается, а потом заставляет себя не двигаться. Она постукивает по ремню. Ты остался жив только благодаря мне, шепчет она ему на ухо. Что с тобой происходит?

Она расстегивает первые несколько пуговиц его рубашки. Проводит пальцем по шраму на его груди, чувствует крохотные волоски вокруг раны. На нем маленький деревянный коптский крест, о котором она не знала, у нее похожий, почти такой же и у кухарки. Она роняет руку.

На самом деле ты знаешь гораздо меньше, чем думаешь, говорит он.

Фифи соединяет руки, ждет, что дальше. Она слышит снаружи громкие голоса и свист; солдаты начинают очередные свои забавы с пленницами. Вскоре они соберутся вокруг тюрьмы и начнут травить их непристойными выкриками. Она слышала это из своей палатки, выйти из которой ей не позволило недреманое око охранника. Именно кухарка позаботилась о том, чтобы расположиться как можно ближе к тюрьме, она скрытно наблюдала за солдатами, а потом сообщала обо всем Фифи, дрожа от необычайного страха.

Он хватает ее за руку, его прикосновение теплое и влажное. Я знаю, что делают мои люди. А ты знаешь, как реагируют пленницы? Они смотрят на них с каменными лицами. Вы все одинаковые. Непроницаемые.

Карло засовывает руку ей под юбку, гладит ее бедро. Сними его.

Фифи стягивает с себя платье через голову.

Он прижимает руку к ее груди. Замирает, внимательно смотрит на нее. Почему у тебя сердце так колотится?

Он прижимает ухо к ее сердцу. Она чувствует, как ее сердце набирает скорость, громко стучит. Тело выдает все наши обманы, оно находит способ знать все: ее брат сказал ей об этом в день, когда признался, что ослеп полностью.

Фифи отталкивает его голову. Я умею читать, но ты это знаешь, всегда знал. Я не пыталась скрыть то, что у тебя прямо перед глазами. Что бы ты ни искал, ты ищешь не там. Я тебя спасла. Твои люди просто позволили бы тебе умереть. Ты думаешь, они тебя защищают из любви? Ты думаешь, ты что-то значишь для Ибрагима? Да, я прочла все книги, которые ты видел у меня на полке. Данте, Аристотель, Псалмы, Дюма. Они мне все нравятся, но с кем я могу поговорить о них теперь, когда ты купил все мое время? С тобой? Она смеется. С моей кухаркой? Она отрицательно покачивает головой. Я от многого отказалась, чтобы быть здесь.

Он хватает ее за подбородок и вдавливает большой палец в нежное место, где челюсть встречается с ухом. Боль такая сильная, что голова у нее начинает кружиться.

Ты все прячешь, как и твои соотечественники, что спрыгивают с холмов, выскакивают из травы, бог знает откуда еще. Нападают на нас отовсюду, ваши ведьмы проклинают нас и творят заклинания. Ваш император то появляется, то исчезает. Он отирает шею сзади, его лицо раскраснелось. Вы — народ лжецов, полный лжи и мифов.

Фифи кивает. Значит, ты подослал ко мне в палатку кого-то, пока я спала, медленно произносит она. И кто же это был? Твой верный Ибрагим? Она поворачивается к нему, придвигает свое лицо вплотную к его. И с чего бы кому-нибудь из нас не уметь читать, Карло? Почему нет? Упоминание об Эфиопии есть в древнейших книгах. Мы древней этой вашей римской культуры, которой ты так гордишься. Мы существовали до вас, когда вы были крестьянами, даже не народом.

Он облизывает губы. Я мог бы прямо сейчас отправить тебя в тюрьму.