Царство черной обезьяны

Ну что же, все оказалось не так уж плохо, он почти не сбился с пути и добрался до намеченной точки, с которой можно было увидеть еще часть чердака. «Гы!» – радостно ухнуло откуда-то со стороны отчаяние. Выхода на крышу по-прежнему не наблюдалось.

– Заткнись, – вполголоса проворчал Франсуа, размышляя, что же делать теперь.

Бодаться с хламом дальше или придумать что-то еще? Бодаться, конечно, не хотелось, но что-то еще не придумывалось, оно пряталось в подпол. Вернее, в подсознание.

Утешало одно – снаружи не доносилось ни звука. Франсуа посветил на часы – ага, он тут копошится, оказывается, уже довольно долго, до полуночи оставалось двадцать минут. Очень хочется надеяться, что Абеля никто не хватится до самого утра. Если, конечно, не предусмотрена смена караула.

А впрочем… Может, и не надо, чтобы в доме все спали? Иначе совершенно бредовая идея, непонятно откуда залетевшая только что в голову парня, может привести к очень несимпатичному финалу. Для беглеца несимпатичному.

Потому что он решил ни много ни мало – поджечь дом. Вернее, чердак. А когда огонь обнаружат и примутся тушить, в суматохе сбежать. Должны ведь вызвать пожарных, у которых есть славные такие, длинные-предлинные лестницы.

Ага, и с какого перепугу они станут лестницы на пустую крышу тянуть? За котами? Ведь обитатели дома ниже тусуются.

Ладно, пусть не тянут, главное – пусть приедут вовремя, иначе поджигатель превратится в цыпленка гриль.

Несмотря на свой образцово-показательный идиотизм, идея нравилась Франсуа все больше и больше. А что? Подтащить хорошо горящий хлам поближе к чердачной двери, но так, чтобы не завалить ее полностью – открываться деревяшка должна. Самому спрятаться в противоположном конце чердака, предварительно освободив его от дерева и картона (там огонь не нужен, дым – тем более), и дождаться, пока пожар обнаружат.

Голос рассудка метался внутри, названивая во все колокола, он орал, он прыгал, он размахивал руками, пытаясь привлечь к себе внимание. Бесполезно, Франсуа его не слышал. Вернее, не хотел слышать.

Он был занят. Перетаскиванием всех этих коробок, ящиков, досок и прочего топлива. А если учесть, что этим приходилось заниматься в абсолютной темноте, да еще и по возможности бесшумно, – какой там рассудок! Кончай метаться и орать, помоги лучше. Груда у входной двери росла, приобретая угрожающие размеры. Так и до появления диких альпинистов недалеко.

Пожалуй, хватит, иначе, кроме альпинистов, Франсуа достанет и жар от костерка. Даже в самом дальнем углу чердака.

– Ты перестарался, парень, – хмыкнув, заявил ему внутренний голос.

Возможно. Но зачем сообщать об этом таким гнусным голосом? Почему голос этот чужой и в то же время до тошноты знакомый? И, наконец, почему он доносится откуда-то со стороны двери, а не изнутри, как и положено благовоспитанному внутреннему голосу?!

Вспыхнул свет, наотмашь хлестнув по глазам. Глаза немедленно заслезились, и Франсуа рефлекторно прикрыл их руками.

– Ну и зачем ты соорудил эту баррикаду? – насмешливо продолжил тот же голос. – Надеялся отсидеться тут, завалив вход? Да вроде нет, дверь свободно открывается. Тогда что же?

Франсуа наконец проморгался, вытер глаза и посмотрел туда, куда, если честно, смотреть не хотелось. Совсем.

Потому что по доброй воле любоваться самодовольной физиономией Паскаля Дюбуа могут только лизоблюды колдуна. А вот, кстати, и они.

Позади сидевшего в инвалидном кресле (интересно, его прямо в кресле сюда волокли, или один нес драгоценную хозяйскую тушу, а другой – кресло?) бокора столпились, похоже, все обитатели этого дома. Толпа, во всяком случае, собралась приличная, разглядеть всех Франсуа не мог, многие остались за дверью.

Среди тех, кто просочился следом за обожаемым господином на чердак, несостоявшийся беглец заметил мрачную физиономию Абеля. Подбородок громилы, и раньше не отличавшийся аристократичностью линий, сейчас распух и больше всего напоминал кочан капусты. Причем фиолетовой капусты, для гурманов. В его глазах даже самый большой оптимист не смог бы отыскать теплых чувств к Франсуа. Их совсем не было. Ни капельки. А то, что там было, парню очень не нравилось.

– Я все никак не мог понять, чем ты тут занимаешься. – Дюбуа с любопытством рассматривал груду хлама у двери. – Ради чего рисковал, топая и таская мебель? Стоп-стоп, неужели… Ты что, поджечь меня решил? Вот же идиот!

В этом Франсуа был с колдуном солидарен. Но озвучивать свою солидарность не счел нужным.

– Ты же первым задохнулся бы, щенок безмозглый! И весь мой план под удар поставил!

– Уже хорошо, – прошептал Франсуа.