Цель оправдывает средства. Том четвертый

Кристофсианец последовал приказу, выбравшись из-под одеяла. Спорить со стражем, что за окном ночь и никаких посещений в такое время и уж тем более — следственных действий с ним сейчас происходить не может — он не стал. Бессмысленно — это просто машина, которая исполняет приказы.

Быстро натянув на себя комбинезон серого цвета, который носили все без исключения заключенные в следственном изоляторе, ожидающие окончания расследования или вынесения решения суда по их дела, он натянул ботинки, пригладил рукой взъерошенные волосы, провел рукой по лицу, сгоняя остатки сна.

— Готов, — сообщил он о завершении процедуры стражнику.

Из специальной ниши в стене выдвинулся ящик, к которому пилот подошел, привычно вынул оттуда тяжелые на вид наручники. Защелкнув их у себя на руках, удостоверился, что они запитались энергетическими линиями, соединившись с металлическими кольцами у него на штанинах в районе лодыжек. Руки он и без того держал в районе пояса, прекрасно зная, что если он этого не сделает сразу, то хитрая программа наручников ударит током. И будет продолжать бить до тех пор, пока он не подчинится.

Но возражать у него особого желания не было. Как и устраивать беспорядки.

Как только энергетическое поле погасло, дроид-страж вытолкнул его в темный коридор изолятора. В компании еще пятерых таких же машин, окруживших его по периметру, Дроук медленно — насколько позволяли скованные между собой энергетической «веревкой», соединяющей теперь между собой и два кольца на ногах — направился вслед за своими тюремщиками.

Идти пришлось не долго — до ближайшего турболифта, на котором его доставляли в комнаты для допросов. Пара секунд в кабине — и он уже в новом коридоре. Только этот значительно просторнее. По обеим сторонам все также размещались двери, ведущие в камеры. Но там никого не содержали — в этих комнатушках велись допросы и прочие следственные действия представителями Министерства Внутренних Дел. В случае с Дроуком — военным следственным отделом, расследующим его дело об искажении личной информации.

Одна из переборок открылась, и конвоиры завели пилота внутрь, усадили на единственный стул перед металлическим столом. «Перестегнули» наручники с ног на столешницу и удалились.

«Странно», — подумал Дроук, оглядевшись. — «Почему на второй стороне — чернота?»

Следственный кабинет, как называлось это помещение, также разделялся на две части энергетическим барьером. С одной стороны сидел подследственный, с другой — напротив него, соответственно следователь. И над обоими горела лампа освещения. И никогда прежде не было такого, чтобы он прибыл в кабинет первее следователя — как-никак, но именно тот является инициатором появления подследственного.

Сейчас же… что-то непонятное.

— Капитан Дроук, — раздался голос из темноты.

— До суда — да, — ответил парень. — Потом — просто Дроук.

— В ваших силах сделать так, чтобы суда не было, — продолжил все тот же голос. Судя по всему — говорили при помощи вокодера. Или на собеседнике шлем, или он сознательно искажает свою речь, чтобы не быть опознанным.

— При всем уважении к вам, кем бы вы ни были, — облизнул пересохшие губы Дроук, — я не особо хочу обходить правила вновь. Меня устраивает десять лет колонии в Диком Пространстве на отстраивании миров Вечной Империи. Усугублять свое положение еще больше не хочется.

— Десять лет — это максимальный срок, предусмотренный за совершение инкриминируемого вам преступления. — продолжил голос. — Учитывая положительную характеристику с места службы, боевые показатели, чистосердечное признание, признательные показания — вы получите не более половины срока. Добавьте сюда то, что судья — человек, а не бездушная машина. Ваши мотивы будут ему понятны и возможно будут дополнительно учтены как смягчающие обстоятельства.

— Спасибо, я подумаю, — это же самое он слышал и от адвоката. — Но, даже пять лет — тоже неплохо. Больше заигрывать с системой я не хочу.

— И не хотите ей отомстить? — неожиданно спросил голос.

— За что? — удивился Дроук.

— За несправедливость. Вы ведь действовали из лучших побуждений.

— Я действовал на эмоциях и как малолетка, — уточнил Дроук. — Эгоистичное побуждение самому вершить справедливость над врагами. Мой командир эскадрильи на очной ставке правильно сказал — я мог потерпеть несколько лет и поступить в учебный центр на совершенно законных основаниях. Так что нет — я не зол на систему. Расследование в отношении меня справедливо и наказание будет таким же.

— Доверяете системе? — удивленно спросил голос.

— Я воевал за ценности этого государства, — зло произнес Дроук. — И не намерен переобуваться в воздухе. Я шел на фронт за справедливостью — и убийцы моей семьи были наказаны. Правосудие по меркам военного времени свершилось. Мои сослуживцы умирали за те идеалы, которые считали правильными. И быть может — если б я не был таким идиотом, который сломя голову бросился за штурвал в учебке, на моем месте в эскадрилье был бы более здравомыслящий пилот. И кто-то из моих товарищей сейчас был бы жив.

— Вините себя в их смерти? — уточнил голос.