Целительница из другого мира

Добравшись до фонтана, мы садимся на скамейку-качели, расположенную прямо напротив монумента девушки. Какое-то время обе молчаливо рассматриваем скульптуру.

Тот, кто создал эту статую, был очень талантлив. Хватает всего нескольких секунд, чтобы это понять. Ему удалось передать мельчайшие детали, благодаря которым изображенную девушку легко можно представить живой. Кажется, стоит моргнуть, и она оживет, посмотрит на нас и, лукаво улыбнувшись, обрызгает водой, что беспрерывным тихим потоком стекает с ее ладоней.

Почему-то в моем воображении она именно так и сделала бы…

А еще девушка, умиротворенным взглядом взирающая в небеса, кажется воплощением женственности, гармонии и красоты. Легкая улыбка, замершая на губах, дарит покой и словно обещает, что все будет хорошо. Рядом с ней я чувствую, как напряжение и страх перед будущим покидают меня. Не исчезают полностью, но уже не так явно дают о себе знать.

– Красивая… – завороженно глядя на статую, тихо произносит Лана.

– Да, красивая, – соглашаюсь я. – Интересно, кто она.

Лана пожимает плечами.

Кто вдохновил скульптора на создание этой статуи, нам неизвестно. Возможно, это чья-то дочь или сестра. А может, вообще выдуманная творцом девушка.

– Это Саламея. По легенде, она была младшей дочерью пресветлой богини. Любопытной и непоседливой. Однажды, гонимая любопытством, она спустилась в наш мир и влюбилась в Таймира Даверсона, ставшего потом первым королем. Их любовь веками служила вдохновением для менестрелей и художников.

Раздавшийся за спинами голос заставляет нас с Ланой испуганно вздрогнуть.

– Прошу прощения, леди, не хотел вас напугать. Позвольте представиться: меня зовут Фред.

За нашими спинами стоит богато одетый молодой мужчина. Красивый, с задорными ямочками на щеках и лукавыми искорками любопытства, сверкающими в глазах.

– Просто Фред? – смело спрашивает всегда смущающаяся при виде мужчин Лана.

– Для вас, милые леди, просто Фред, – широко улыбаясь и вгоняя Ланару в краску, бархатным голосом произносит «просто Фред».

– С чего вы взяли, что мы милые? – чисто из вредности спрашиваю я. В том, что перед нами – любимчик женщин и заядлый ловелас, уверена почти на все сто процентов. А я их предпочитаю обходить за километр.

– Такие красавицы просто не могут быть не милыми, – сверкая голливудской улыбкой, отвечает мужчина.

Я же на его объяснение скептически фыркаю, тем самым приковывая к себе его ставший более внимательным взгляд.

– Вы новые фрейлины ее величества?

– Нет, – коротко отвечаю я, пока Лана не в состоянии говорить от смущения.

Чтобы быть милой и вежливой, не то настроение. К тому же никогда не любила вот таких ветреных мужчин, как Фред. Готова поспорить, что у этого образчика девичьих грез имеется невеста, но его это нисколько не останавливает. Он без зазрения совести кружит головы юным и впечатлительным девицам, соблазняет их, а потом бесследно исчезает. По крайней мере, именно такое впечатление производит потревоживший наше с Ланой уединение мужчина.

– А что с ними стало? С Саламеей и Таймиром, – подает голос Лана.

Секундная пауза, и Фред отвечает:

– По той же легенде, Саламея отдала свою жизнь, чтобы спасти возлюбленного и наш мир. Таймир долго горевал по любимой и, даже женившись на прекрасной женщине, родившей ему двух детей, так и не смог забыть о Саламее. Он любил ее до самой своей смерти. И эту статую сделали по его приказу. Таймир часами мог сидеть и смотреть на нее, – задумчиво, без прежнего веселья глядя на статую, заканчивает Фред.

Выдуманная история любви заставляет сопереживать возлюбленным. Слушая рассказ мужчины, я так явно представила, как король Таймир сидел напротив статуи возлюбленной и горевал, что в груди на мгновение остро защемило.

Грустная история о сильной любви… Бывает ли так в жизни? Можно ли кого-то так сильно любить, чтобы пронести эту любовь в своем сердце на протяжении всей жизни? Я не знала ответа… Но хотелось верить, что можно.

– Красивая сказка, – грустно говорю я, посмотрев на безмолвную статую.

– Почему вы решили, что это сказка? – с интересом спрашивает Фред.

– Потому что в жизни так не бывает. Сложно поверить, что богиня полюбила смертного. Да и как она могла погибнуть? Разве боги не бессмертны?

– У всего есть конец. Саламея, по легендам, пожертвовала своим воплощением. Она умерла для Таймира, потому что больше не могла появиться в нашем мире. Но ее бессмертная божественная душа вернулась домой.

– Откуда вам это известно? Это всего лишь легенда. Ее могли выдумать, – сама не понимаю, почему стою на своем.

– Вы правы, это всего лишь легенда, – на пару секунд задержав на мне нечитаемый взгляд, соглашается мужчина. – Но красивая легенда, согласитесь?

Нам достается новая лукавая улыбка.

– Красивая. И грустная, – отвечает Лана.

Я только согласно киваю.

– Как насчет того, чтобы прогуляться по саду со мной в качестве вашего личного гида? Здесь есть восхитительная оранжерея… – заманчивым голосом предлагает Фред.