Цена империи. Чистилище

Разумеется, Джеймс выбрал работу в саду, ибо одно дело – провести половину дня на свежем воздухе, и совершенно иное – находиться в тесном помещении мастерской, сгорбившись за верстаком, тисками или кузнечным горном, вдыхая малоприятные ароматы олифы, канифоли, краски или окалины и рискуя заработать туберкулёз. Здоровый физический труд, неплохое питание, а ещё и библиотека помогали жить, ждать и надеяться рано или поздно выйти на свободу.

Учитывая примерное поведение Джеймса, а также просьбы неких почтенных джентльменов, подкреплённые регулярными пожертвованиями радующих глаз денежных сумм, кои вовсе необязательно вносить в приходные книги, позволили выделить ему отдельную комнату. А если добавить сюда и наличие мужской команды по крикету, и длительные прогулки на природе, то кто-нибудь иной мог смириться и не желать себе иной жизни. Но Джеймс относился к иной породе мужчин, и он не желал согласиться с тем, что заключённый с ним в далёком 1852 году устный договор будет так грубо нарушен стороной, коей фактически являлась Британская империя и от имени которой выступал действующий на то время премьер-министр. Следовательно, и он теперь может считать себя свободным от любых обязательств и посвятить свою жизнь лишь одной цели – мести.

Для начала следовало определить, кто виноват в случившемся и почему того, кто верой и правдой служил Британской короне, рисковал своей жизнью, устраняя её врагов, превратили в изгоя. Как ни странно, нужный ему ответ он нашел в одной из книг, написанных Жюлем Верном, что нашлись в библиотеке. Желая освежить в памяти французский язык, Джеймс выбрал томик с романом «Les Enfants du capitaine Grant»[109]

. Взяв книгу в руки, он её открыл. Как говорится, «на удачу», и его глаза сразу же остановились вот на этой фразе: «…нельзя же обыскать всю Патагонию, чтобы найти трех человек – трех шотландцев

!» И тогда всё встало на свои места: с ним расправились лишь только из-за того, что он был шотландцем, вставшим на пути успешной карьеры чистокровного английского аристократа, и в этом устремлении его поддержала вся мощь британского государственного аппарата. То, что он остался живым и не сидит на цепи в Бедламе, это чудо, которое сотворили его дядя и несколько друзей, занимающих не самые заметные должности в Форин-офисе. А следовательно, пусть торжествует ветхозаветный принцип: око за око, зуб за зуб.

Но пока Джеймс копил ненависть и лелеял планы мести, за стенами приюта и за пределами Британии, на континенте, назревали большие изменения. Балканы опять представляли собой готовый взорваться паровой котёл. Турция с привычной для себя жестокостью потопила в славянской кровушке Боснийско-герцеговинское и Апрельские восстания. Злодеяния османов против христиан были настолько ужасны, что даже европейские государства выражали свое сочувствие, собираясь по своему обыкновению этим и ограничиться. Россия поступила иначе и стала готовить армию к войне. В такой ситуации, как любил говорить король Пруссии Фридрих Великий, «один шпион стоит целого полка гренадеров». И когда в 1876 году премьер-министр Бенджамин Дизраэли, граф Биконсфильд активизировал антирусские действия на всех фронтах тайной войны, о Джеймсе вспомнили. Для начала ему дали возможность покинуть пределы приюта и уехать в Эдинбург. В этом шотландском городе ему предстояло занять необременительную должность помощника садовника королевского ботанического сада, который был детищем известного ученого Джона Хаттона Бальфура. Сей почтенный естествоиспытатель своей бородой и высоким лбом напоминал ветхозаветного пророка, а перечень научных регалий в визитке мог бы вызвать своей длиной и пышностью зависть у многих герцогов и графов. Если кратко, то он звучал так: профессор медицины и ботаники, хранитель Королевского ботанического сада и ботаник королевы в Шотландии, член Лондонского королевского общества, почётный доктор Сент-Эндрюского университета, почётный доктор Эдинбургского университета и прочая, прочая, прочая.