Цена нелюбви

— С чего ты это взял? — растерялась я. — По-моему, это ты всегда думаешь самое плохое обо мне. Следующие три года я буду предпочитать невинную мистификацию, а пока попыталась исправить впечатление от своего заявления. Боюсь, мои попытки оказались столь же вызывающими: мол, если ты считаешь, что я такая плохая мать, это твое личное дело.

— Ну и ну, — сказал ты. — Ты действительно в этом уверена? Это серьезно.

— Я помню, что ты говорил о Кевине и его молчании: мол, он не разговаривал так долго, потому что хотел делать это правильно. Ну, я тоже перфекционистка. И я плохо справляюсь и с НОК, и с материнством. На работе я постоянно беру выходные без предупреждения, и мы выбиваемся из графика, а Кевин просыпается, понятия не имея, кто останется с ним сегодня, его мать или какая-нибудь девчонка, которая непременно сбежит к концу недели. И так, наверное, будет до школы. Может, это даже полезно для НОК. Новый угол зрения, свежие идеи. Может, я слишком давлю на сотрудников.

— Ты, — ужас в голосе, — деспотична?

— НЕЕЕЕЕЕ? Не-не, нене не?

— Кевин, прекрати! Хватит! Дай маме с папой поговорить...

— НЕ-неее, НЕ-неее!.. Не не-НЕЕЕЕ!..

— Кевин, я не шучу, перестань выть, или мы уходим.

— Не НЕ не, не не, не не, не-не не не НЕне!

Не знаю, почему я пригрозила ему уходом, не имея никаких доказательств его желания остаться. Тогда я впервые столкнулась с тем, что станет впоследствии хронической головоломкой: как наказать мальчика с почти буддийским безразличием ко всему, чего его можно лишить.

— Ева, ты просто делаешь еще хуже...

— А как, по-твоему, заставить его заткнуться?

— Не не НЕЕЕ не-не не-не не неееееенеееееее?

Я его шлепнула. Не очень сильно. И он был счастлив.

— Где ты этому научилась? — угрюмо спросил ты.

Забавно: это было первым предложением из всего застольного разговора, не переведенное в не -не.

Кевин зарыдал. На мой взгляд, поздновато. Его слезы меня не тронули. Я не стала его утешать.

— Все смотрят на нас, потому что ты его ударила, — тихо сказал ты, поднимая нашего сына и устраивая его на своих коленях. Вопли перешли в визг. — Больше так не делай, Ева. Не здесь. Кажется, есть закон или что-то в этом роде. Или его собираются принять. Это считается плохим обращением.

— Я шлепнула собственного ребенка, и меня за это арестуют?

— Давай договоримся... Больше никакого насилия. Ни в коем случае. Ты поняла, Ева? Никогда.

То есть я шлепну Кевина — ты ударишь меня. Я поняла.

— Пожалуйста, уйдем отсюда, — холодно предложила я.

Кевин постепенно расслабился до всхлипываний, но легко мог продолжать выступление еще добрых десять минут. Господи, его так хотелось пожалеть. Актеришка.

Ты сделал знак официантке принести счет.

— Не в такой обстановке я хотел сделать свое

заявление, — сказал ты, вытирая Кевину нос салфеткой.

— Но и у меня есть новости. Я купил нам дом.

Я не поверила своим ушам.

— Ты купил нам дом. Ты не нашел дом, который хотел бы мне показать, а совершил сделку!

— Если бы я не поспешил, его увели бы у нас из-под носа. Кроме того, тебе было неинтересно. Я думал, ты обрадуешься, что все закончено.

— Интересно, как сильно я должна радоваться тому, чего совершенно не хотела.

— Вот в этом-то все и дело! Ты не умеешь поддерживать чужие проекты. Если не ты лично сварганила НОК по пригородам, значит, не можешь радоваться. Желаю успешно делегировать обязанности в офисе. Это нелегко.

Ты оставил щедрые чаевые. Три лишних бакса, как я поняла, должны были скомпенсировать «грязное лицо». Твои движения были автоматическими. Я видела, как ты обижен. Ты повсюду искал этот дом. Ты предвкушал, как сообщишь мне свои потрясающие новости, и наверняка влюбился в новую собственность, иначе не купил бы ее.

— Прости, — прошептала я, когда мы вышли из ресторана под косыми взглядами других клиентов. — Я просто устала. Я довольна. Я очень хочу его увидеть.

— Не не-не. Не-не не. Не не

не...

Я думала: все посетители этого ресторана испытывают облегчение от нашего ухода. Я думала: я стала одной из тех, кого раньше жалела. Я думала: и мне до сих пор жаль их. Больше, чем когда бы то ни было.

Ева

1 января 2001 г.

Дорогой Франклин,

Назови это новогодним зароком, поскольку годами я пыталась сказать тебе: я ненавидела тот дом. Я возненавидела его с первого взгляда. Я так к нему и не привыкла. Каждое утро я просыпалась и видела его плавные очертания, его дизайнерские находки, его горизонтальные обводы и активно его ненавидела.