Цена свободы

– Батек нарядный, – сказал Эстет, улыбаясь. – Сейчас напоется – надо бы его спать уложить.

Через полчаса парни с девушкой ушли в вагон, оставив бригадира у закладной доски. Тот хмельным взглядом смотрел вдаль, на лице его цвела довольная улыбка.

– Слав, ты тут на ходу, смотри, не выпади, – предостерег его парень.

– Иди, Михал Саныч, не учи отца, – отмахнулся Батя. Язык его заплетался.

Они решили немного перекусить, когда скрипнула дверь. Вошел Вячеслав. Сурово глянув на парней, повелительно выдал:

– Самогонки мне дайте! Где самогонка?

– Слав, да ты ее выпил, – осторожно сказал Эстет.

– Поговори мне тут! – рыкнул бригадир и пнул пустую бутыль, стоявшую у входа. Та с грустным звоном покатилась в угол вагона.

– Слав, не буянь, – попросил Мишка.

– Ма-алчать, бойцы! – приказал Батя. – Ну-ка, доложите – что там у нас по пути?

– Так в Возжаевку вроде ехали, – сказала Тайка.

– Ой, спасибо тебе, голуба, – бригадир пьяно улыбнулся девушке. – А вы, бойцы, чего молчите? Разве не учили, как старшему по званию докладывать?

– Не учили, – улыбнулся Михей. – Слав, ты бы лег поспать, скоро уже приедем. А то устал.

– Это с чего бы мне устать? – повысил голос Батя. – Мне всего-то полтинник стукнул. Я мужик здоровый – могу коров колоть, могу баб драть.

Вячеслав протянул руку к гвоздю и снял автомат. Мишка напрягся.

– Слав, ты чего удумал?

– Молчать, сосунки! – повысил голос бригадир. – Будете тут еще учить товарища прапорщика, как с автоматом обращаться.

Батя вышел в «предбанник» вагона, и парень отчетливо услышал, как лязгнул затвор.

– Трындец, – вжал голову в плечи Эстет. – Вот башню рвет.

– Не говори, – опасливо выдал Михей. – Как бы он нас тут не перестрелял по пьяни. Мы с ним разве справимся – вон он какой лось, здоровый, как…

Парень не успел договорить. Раздался треск автоматной очереди. Кажется, бригадир стрелял в воздух. Через мгновение долетел крик:

– На Берлин, мать вашу! Передавим вражеских сук!

– Конкретно понесло, – испуганно произнес Эстет. – Как у него с самогона крышу-то сорвало. Он же контуженный, воевал где-то еще до Третьей. Смотри, чтобы Таську не тронул.

– Загрызу, – тихо и испуганно предупредила девушка, опасливо глядя на перегородку, за которой буянил Вячеслав. – Пусть только попробует.

– Я надеюсь, до этого не дойдет, ну, не совсем же он дурак, – сказал Михей.

Парень выглянул из двери. Бригадир сидел на ящике возле закладной доски, автомат лежал у него на коленях. Маневровый вдруг принялся сбавлять ход. Мишка увидел впереди, на путях, заграждение. Кажется, там еще были мешки с песком, а за ними суетились люди с оружием. Неужели уже приехали?

– Заслон впереди, – крикнул он.

Выбирая последние метры, маневровый подкрался к заграждению. Батя вдруг подскочил и, увидев людей с автоматами, крикнул Мишке:

– Михал Саныч, живо в вагон! У-у-у, вражье племя, я им так просто не сдамся.

– Да ты чего, Слав, там же свои! – ужаснулся Михей. Он вдруг понял, что у бригадира окончательно сорвало крышу и тот сейчас натворит таких дел, что никто потом не расхлебает. Через щели в досках парень видел, как Петр Алексеевич вылез из маневрового и спустился на землю.

– Алексеич, здорово, – крикнул один из караульных. – А где бойцы-то?

– Без бойцов я, – развел руками механик. – Пропали бойцы.

– Как это – пропали? – раздался зычный голос. – А в теплушке у тебя кто? И кто стрелял?

– Там другие, по дороге подобрал, – говорил, сбиваясь, Петр Алексеевич. – Не знаю, кто стрелял, ей-богу. Мужики, вылезайте. Вы чего там примолкли-то?

Из двери теплушки выглянул Эстет, но Батя грозно цыкнул на него:

– Лешка, а ну иди обратно. Я им просто так не сдамся.

– Да ты рехнулся! – Мишка резво выхватил из рук Вячеслава автомат и швырнул его в открытую дверь вагона. Лязгнув, калаш упал на щебень возле путей. Бригадир посмотрел на парня, как на предателя, и, оттолкнув его, прокрался к выходу.

– Чего они не выходят, – долетел снаружи голос. Лязгнул затвор.

– Мужики, вылезайте, – позвал Петр Алексеевич еще раз. – Вы там померли, что ли? Хватит придуриваться.

– ПОШЛИ НА ХЕР! – дико заорал Батя пьяным голосом. Из дверей вагона вылетело увесистое полено, брошенное сильной рукой бригадира. Мишка выглянул в щель и увидел, как с десяток вооруженных солдат рассыпалось по заграждениям. Отовсюду на вагон смотрели стволы автоматов. А вон там, за мешками с песком, что – не пулемет ли, как у того мужика с локомотива?

– Предупреждаю последний раз. Наш командир…

– Срал я на него с Арарата! – продолжал воевать Батя. В дверь теплушки снова высунулся Эстет и, увидев снаружи людей с оружием, зажмурился.

– Переговоры не удались, – сокрушенно вздохнул он. – Готовьтесь, сейчас штурмо…

Что-то мелькнуло в воздухе, и в теплушку влетела граната. Стуча по доскам, она покатилась по полу к ногам бригадира.

– Ложись! – заорал Батя, падая на дощатый пол. Михей рванул следом, понимая, что это конец, прощаясь. Казалось, секунды растянулись и само время застыло и не хотело сдвигаться с места. А потом в теплушку посыпались люди с оружием, кто-то больно приложил Мишку по затылку тяжелым, и мир померк.

* * *