Цена верности

Из-за колонны было видно только половину лаборатории, но сейчас оба львета, посадившие рыцаря в клетку, находились на виду. Они что-то тихо обсуждали возле стеклянных витрин и ящиков с различным антикварным хламом, а здоровяк крутил в руках непонятный диск, похожий на паука. Судя по жестам и мимике, аристократ требовал от алхимика что-то сделать с этим прибором, а тот отрицательно качал головой, не соглашаясь.

Льветы не смотрели в сторону клетки, поэтому Севен осмотрелся и заметил свое снаряжение. Сабля и метатель лежали возле шкафа, где аристократ хранил оружие. Нужно было придумать, как выбраться наружу, когда алхимик и здоровяк снова уйдут.

– Отойди от прутьев, – прошипел слепой рыбак и Хеалс удивленно на него посмотрел, не понимая, как коту удалось определить, где он стоит.

– Помолчи, пусть лучше его заберут на следующее испытание, а не одного из нас, – пробурчал львет с железной рукой, а нервный кот с порезанным лицом, заскулил, бормоча непонятные слова.

Хеалс молча посмотрел на рыбаков и вернулся к своему наблюдению. Льветы продолжали разговаривать. Правда, аристократ уже вернул похожую на паука вещь под стекло витрины и с недовольным видом выслушивал визгливый монолог алхимика, который яростно размахивал руками, помогая себе выговориться.

Неожиданно здоровяк поднял глаза и посмотрел прямо на Севена. Хеалс моргнул от неожиданности, а силуэт аристократа сразу немного смазался и через пару ударов сердца, он уже стоял возле решётки.

Хранитель отшатнулся, ощетинившись оскалом. Он по-прежнему не понимал, как здоровяк может так быстро перемещаться.

Аристократ, тем временем, с интересом его рассматривал, причмокивая губами. Бранившийся Пузырёк приблизился к нему сзади и тоже заглянул в камеру, после чего расплылся в довольной улыбке, радостно потирая руки.

– Что скажешь? По-моему твое зелье неплохо сработало на рыцаре? – потирая подбородок, спокойно произнес аристократ.

– Это великолепно! – воскликнул Пузырёк, прыгая с одной ноги на другую. – Всего два дня, а он уже на ногах! Хи-хи-хи! Я испытаю на нем все новые зелья! Это гораздо лучший материал, чем вонючие рыбаки!

– Эй, хранитель, – окрикнул Хеалса аристократ, – быстро скажи несколько любых слов!

– Да вшей тебе в гриву, выродок, – огрызнулся рыцарь скрипевшим голосом и закашлялся из-за обострившейся боли в горле.

– Как я вижу зелье еще не идеально. По крайней мере, мне не хочется использовать такое для собственной регенерации и лишиться языка. Придётся тебе еще поработать, – заключил здоровяк.

– Да я все уже пробовал! Это лучший вариант! Не нравится, не пей, а работы и без этого много. Если не сложно, вытащи хранителя из клетки, хочу попробовать на нем пару штуковин.

Аристократ с недовольством посмотрел на алхимика, но не стал ничего говорить и молча открыл замок камеры. Рыбаки сразу притихли, а Хеалс бросился на здоровяка, пытаясь дотянуться зубами до горла. Только могучая рука львета перехватила рыцаря на середине пути.

Здоровяк повалил Севена на пол и, бесцеремонно ухватив за шиворот плаща, потащил к операционному столу. Ткань больно врезалась в горло и Хеалс начал задыхаться. Он сучил ногами по полу, пытаясь подтянуться и снять напряжение, но ноги еще плохо слушались львета. Вскоре все закончилось, и аристократ забросил рыцаря на операционный стол.

Алхимик радостно прыгал вокруг них, хлопая в ладоши, пока здоровяк пытался пристегнуть ремнями извивающегося Хранителя.

Удерживая Хеалса одной рукой, второй аристократ потянулся за креплением, и рыцарь воспользовался подвернувшимся шансом. Он уже давно заметил скальпель, лежащий на подносе возле стола и, выгадав момент, схватил инструмент, собираясь всадить в шею громилы. Его задумка почти осуществилась, но в последний момент здоровяк разгадал план Хеалса и вновь ускорился, превратившись в смазанное пятно.

Вместо горла тонкое лезвие скальпеля вошло ему в плечо, и львет взвыл, схватившись за рану. Только она не сильно навредила здоровяку, зато всколыхнула его ненависть. Хеалс ужаснулся от вспыхнувшей в глазах аристократа ярости, а потом кулак стремительно опустился на лицо хранителя и Севен потерял сознание.

В следующий раз Хеалс очнулся через несколько дней, все в той же камере. Алхимик вновь накачал Севена своими зельями, и он чувствовал себя просто прескверно. Голова раскалывалась от распирающей изнутри боли, сердце бешено колотилось, а под когтями ныло, словно туда втыкали иголки.

С трудом поднявшись на локтях, Хеалс с сожалением осмотрел превратившуюся в лохмотья одежду. Видимо Пузырёк не стал раздевать львета и просто срезал ткань в местах, которые ему были нужны, но для чего, Севен предпочитал не думать. Рыбаки все так же сидели по своим углам, а слепой протянул хранителю жестяную миску, в которой плавала желтая баланда с непонятными серыми кусками.