Цена власти

Началось… По одному и группами, мужчины и женщины потянулись из общей массы соплеменников. Как и следовало ожидать, одна молодёжь. Даже некоторые подростки тринадцати, четырнадцати лет не усидели на месте.

Ансив насупился. Ступни жжёт, колени ломит, а в голове пульсирует красная боль. Кажется, будто примятая трава распрямилась и стальными иголками упёрлась в пятую точку. Вдруг из глубины памяти всплыли кадры исторического фильма.

Сельская идиллия. Большой зелёный луг. Бабочки и кузнечики, над молодой травкой порхают птички. Для полного счастья не хватает упитанных бурёнок и пастушка с дудочкой. Как вдруг нежный цветок клевера смяла тяжёлая сандалия римского легионера.

По зелёному лугу, с невозмутимостью наступающего ледника, снимая полевые цветы и распугивая птичек, движется манипула. Воины Рима закованы в железные пластинчатые доспехи. Полукруглые шлемы с козырьками на затылках торчат над стеной прямоугольных щитов. Чисто выбритые лица легионеров решительны и спокойны. На высоком штандарте гордый орёл, символ легиона, расправил крылья.

Манипула поражает выучкой и дисциплиной, сотни ног в тяжёлых сандалиях разом внимают траву и цветы в землю. Сквозь плотно сомкнутые щиты хищно выглядывают короткие клики гладиусов. Солнце блестит на полированных гранях грозного оружия. Словно предрекая врагам скорый конец щиты легионеров разукрашены орлиными перьями и молниями.

Не понимая, какая монолитная сила противостоит им, какая несокрушимая мощь прёт на них, огромная толпа полуголых варваров с первобытным энтузиазмом и остервенением бросается на плотный ряд щитов. Охотники самозабвенно, только без малейшего эффекта, бьют каменными топорами и копьями в перья и молнии на железных щитах. В ответ короткие всполохи стали жалят и жалят, насмерть жалят варваров в беззащитные животы, руки, головы. Как морская вода в бессилие откатывается от гранитного утёса, так и орда первобытных воинов в бессилие откатывается от надменной манипулы. А на траве остались десятки кровавых растерзанных гладиусами тел.

Оказаться по ту сторону сомкнутых щитов? Повести за собой на верную смерть тысячи и тысячи наивных храбрецов? Картина перед глазами пошла рябью, смялась, как в сломанном телевизоре, но тут же проявилась в новой ещё более ужасной последовательности.

Вот уже сам Ансив бежит впереди возбуждённой толпы полуголых дикарей. В правой руке каменный топор, а в левой маленький круглый щит. Проклятые захватчики вторглись на их земли, но не спешат на встречу собственной гибели.

Но… Что это? Фигурка орла на высоком штандарте вдруг превратилась в надменную сову. Вместо изломанных молний на щитах легионеров проступила всё та же сова, медная сова с распростёртыми крыльями и яростно растопыренными когтями. Но Ансив всё равно бежит и бежит дальше и дальше. Враг на расстояние вытянутого копья.

Что ещё? Знакомый, до боли знакомый воин в первой шеренге презрительно улыбается навстречу. Сквозь щель между щитами выскакивает тёмно-синий клинок. Ансив с ходу, не в силах ни свернуть, ни увернуться, налетает, насаживается на клинок…

Нет!!! Только не это. Ансив аж подпрыгнул на месте. Такого… Такого… Такого кошмара его совесть не выдержит. Новоявленные сородичи почти собрались позади Умельца. Становиться последним, тем более выставлять напоказ собственные сомнения, никак не хочется. Быстрей вперёд, пока не обошли двое парней и молодая женщина.

Саян в последний раз громогласно воззвал:

— Кто ещё готов примкнуть к роду Медной Совы?

Ансив едва не поскользнулся на примятой траве. Невероятно! Среди сородичей Мудрой Совы сидит, хмурый как сыч… Ягис? Сотни глаз огненными лучами упёрлись в лоб неподвижного Яна. Неужели?

Лицо Ягиса налилось кровью, а глаза вытянулись в узкие щёлки. Друг чувствует на себе всеобщее внимание и жутко нервничает. Но ждать больше нельзя. Ещё немного и…, Ансив нервно сглотнул.

— Умелец, — Ягис с трудом, словно на его плечах покоятся все грехи этого мира, поднялся с места. — Подожди. Я… Я с тобой.

Самым последним Ягис вылез из толпы соплеменников. Кажется, будто каждый шаг даётся ему с превеликим трудом, мокасины будто цепляются за примятую траву. Наконец, Ягис исчез в толпе за спиной Умельца, стыдливо затерялся в задних рядах.

— Верховный Сахем, — Саян повернулся к утусу Чаину и широким жестом показал на людей у себя за спиной, — вот эти люди готовы стать родом Медной Совы.

— Вижу, — Верховный Сахем качнул скипетром. — Где вы намерены поселиться? Какую территорию намерены занять?

— Стойбище наше будет под сенью великой белой скалы! — нараспев произнёс Саян. — Там, где великий Акфар встречается с великим Аксором! Там мы будем жить!

Формальности и обычаи соблюдены. Утус Чаин вновь взмахнул скипетром и возвестил:

— Роду Медной Совы — быть!

Первобытная демократия в действие. У Верховного Сахема нет иных способов воздействовать на соплеменников, кроме собственного авторитета. Старшее поколение не даст Умельцу стать Военным Вождём рода Мудрой Совы. Зато в новом роду он сразу стал Сахемом. Раз нашлись готовые терпеть его власть, его глупые выходки, то так тому и быть.