Цена власти

На столе с полинявшей клеёнкой появилась незамысловатая еда: ржаной хлеб, самодельный квас и картошка в мундире в чугунном закопчённом котелке. Из заначки в шкафу дед вытащил пузатую бутыль мутного самогона. Не иначе железнодорожный отшельник держит в сарае самогонный аппарат. Но от спиртного друзья категорически отказались.

Чтобы не прослыть нахлебниками, Сергей вытащил из рюкзака собранный специально для этой встречи пакет. Ужин приятно разнообразили мясной паштет, копчёная колбаса, сыр и, страсть самого деда, большая плитка горького шоколада.

Одиночество тяготит деда. До ближайшего посёлка километров сорок. Железнодорожный отшельник рад любым гостям. «Лихому люду поживиться у меня нечем, а от волков Тузик бережет», закусывая картошку паштетом несколько раз повторил дед.

Наконец, Сергей сдвинул пустую тарелку в строну. Пальцы сами расслабили на пару дырок брючной ремень. Со сваренной в чистейшей воде картошкой в мундире не может тягаться ни один ресторанный шик с привкусом хлорки из городского водопровода. Ну а такой квас из ржаного хлеба не сыскать ни в одном даже самом дорогом и престижном кабаке.

— Дед Фёдор, — Сергей положил перед собой толстый блокнот в кожаном переплёте и скинул колпачок с шариковой ручки, — можно вас расспросить кое о чём?

— Про дела местные? — дед Фёдор хитро прищурился. — Ну слушайте, коли дело есть.

Дед Фёдор опрокинул гранёный стакан самогона и шумно закусил холодной картофелиной.

— Места здесь, ребятки, глуше некуда. Когда взялись богатства севера пользоваться вот и проложили здесь лет двадцать назад ету железную дорогу. А до етого здесь, почитай, и советской власти не было: тайга — закон, медведь — прокурор, а уж волчья стая за присяжных была.

Дед говорил много и охотно. В прошлом профессиональный охотник, исходил здешние места от края до края, вдоль и поперёк. Медведя бил, кабана, лисицу. Только когда годы напомнили о себе ломотой в простуженных на болотах ногах ушел на покой. Устроился обходчиком. Железную дорогу в то время как раз построили. За сорок с лишним лет насмотрелся в здешних лесах всякого. Рассказал и о таинственных дорогах.

— Есть здесь такие. Сам часто по ним хаживал. Только чересчур хитрые они. Шириной метра два, не более. Вместо камня или бетона какого-нибудь одни круглые пирамидки такие. Верхушка и них срезанная такая. А сами пирамидки вровень с травой закопаны. Буйная трава меж етих тупых концов растёт. Можно в метре от дороги такой пройти и ничегошеньки не заметить. Ну а с ветолёта или самолёта какого в жизнь не углядеть.

Помянул дед и о редких деревнях раскольников. Ещё при Петре Великом бежал сюда народ от тягот царских. Ни озёр, ни рек, сплошная тайга на сотни километров. Иди, свищи. Да не все покой находили. Много по здешним краям страшных легенд ходит. Целые деревни уходили на поиски лучшей жизни, а обратно так никто и не возвращался.

Сергей старательно записывает рассказы деда.

— О деревне Пакино, будьте добры, подробней, — Сергей поднял голову. — Вы сказали, что местные жители какие-то странные. А в чём именно заключаются эти странности?

— Да как тебе сказать, — дед Фёдор нахмурил лоб. — Все они какие-то не такие. Говорят чудно, как будто харкают. С медведями хороводы водят. Ни електричества, ни дорог путных до етого Пакино нет. Радио и того нет.

Как-то раз принёс я им зисторный приёмник на батарейках. Мне его начальник один за шкуру медвежью отдал. Дай, думаю, людям пользу учиню, связь с внешним миром налажу. Да только включил я его… Такое началось! — дед Фёдор всплеснул руками. — Бабы детишек хвать и с воем на улицу. Мужики как повскакивали, как двумя пальцами закрестилися. А староста ихней ка-а-ак хряснет по приёмнику кочергой, лишь зисторы по сторонам полетели. Меня из деревни вон. Еле ноги унёс. С тех пор ету Пакину за три версты обхожу. Народ там жуть как тёмный.

* * *

Между тем Яну наскучило слушать болтовню пьяненького деда. Старательно записывать услышанное, наводящими вопросам направлять поток воспоминаний старого обходчика в нужное русло и по крупицам собирать информацию — пусть Сергей занимается. Ему и шариковую ручку в руки. Ян облокотился на стол. От нечего делать глаза сами собой принялись шарить по убогой комнатке.

Ничего интересного. Даже сотрудник древнерусского музея быта от бессилия развёл бы руками. Дед хоть и живёт на задворках цивилизации, но не в прошлом веке. Ян тихо выдохнул. Так и от скуки помереть можно. Самогонки, что ли, хряпнуть?

Вдруг в щели между бревенчатой стеной и русской печкой загорелись два зелёных огонька. Ян вылупил глаза. Что за чертовщина? Вроде и не пил.

А! Ну да, Ян едва не рассмеялся во всё горло. На самом деле перед ним узкое зеркало в деревянной раме, а таинственные огоньки у него за спиной. Интересно, а что дальше будет?