Цена жизни

— Тоже моя работа, — не стал отказываться я. — Он действительно лежал чуть в стороне, но я выбрал ту ветку леса вероятностей, где он лежал там, где мне надо.

— Лес вероятностей, да? — задумчиво сказал Генрих.

— Ясенева считает, что лес вероятностей — это всего лишь бредовая теория.

— Я не Магда, и я так не считаю, — с усмешкой сказал он. — Думаю, и её хороший удар в живот вполне мог бы переубедить. Но я не собираюсь обсуждать здесь теорию, я чистый практик. Пойдём-ка присядем, а то я пока ещё не вполне в норме. Менцева! — позвал он Ленку, которая без особого напряжения отбивалась от всего семейства Сельковых. — Иди к нам. А Сельковы… давайте-ка для разнообразия каждый за себя. Только никакого дружеского матча, я за вами присматриваю.

Ленка подошла к нам и посмотрела на Генриха с любопытством.

— Садись, Менцева, — он порылся в своей сумке, которая лежала рядом, достал оттуда нож и положил его перед нами.

— Руками не трогайте, только смотрите, — распорядился он. — Посмотрите на него внимательно и расскажите то, что вы о нём поняли.

Мы дисциплинированно уставились на нож. Я смотрел на него и не мог понять, что я должен в нём увидеть. Ну, немного необычная форма и заточка — это делают, чтобы нож выглядел пострашнее, когда основными покупателями предполагаются офисные работники и прочая подобная публика. Те, кто реально пользуются боевыми ножами, обычно предпочитают что-нибудь попроще, безо всяких жутких изгибов и зубцов. Что ещё можно сказать, просто глядя на этот нож? Однако Генриху явно хочется услышать что-то большее, чем очевидные выводы. Тогда что?

Я попробовал ощутить нож. Не смотреть на него, а почувствовать его, как самостоятельную сущность. Звучало это, конечно, довольно шизофренически, но когда я попробовал сначала почувствовать все напряжения в нём, а потом перейти от частного к общему, кое-что действительно получилось.

— В лезвии есть дефект, — сказал я. — Какая-то неоднородность. Может быть, трещина.

— Там просто пузырёк, — возразила Ленка. — Дефект отливки, который попал в пластину, из которой вырезали заготовку. В этом ноже нет души, — она немного смутилась. — Вы можете смеяться, это действительно звучит смешно, но я чувствую, что он не хочет быть ножом. Он мёртвый. Это ненастоящий нож, это просто фабричная дешёвка. Просто имитация.

— Здесь не над чем смеяться, — на удивление мягко сказал Менски. — Всё правильно. А теперь таким же образом посмотрите вот на этот нож.

Второй раз я уже знал, как смотреть, и дело пошло легче.

— В металле несколько слоёв, — сказал я. — Сердечник из мягкой стали. И это ручная работа. Есть небольшие неоднородности, но они влияния не оказывают. Это хороший нож.

— Это плохой нож, Кени, — вздохнула Ленка. — Он хорошо сделан, и с первого взгляда это действительно хороший нож, но у него плохая аура. Кузнец, который его ковал, был на что-то очень сильно разозлён, а может, он вообще весь мир ненавидит. Я этим ножом пользоваться ни за что не стану, лучше уж фабричная штамповка.

— Я восхищён, Менцева, — с искренним уважением сказал Генрих. — Даже первый нож мало кто смог бы так подробно описать, а вот со вторым я и сам ничего не мог понять. Вроде отличный нож, но душа у меня к нему совершенно не лежит, и ничего с ним нормально не получается. Он как бы плохо слушается. Долго не мог понять, что со мной, только потом начал подозревать, что на самом деле виноват нож. Чтобы вот это всё увидеть с одного взгляда… это просто потрясающий талант, Менцева. Что ты скажешь насчёт этого, Арди?

— Это меня нисколько не удивляет, — пожал я плечами. — Я давно знаю, что моя жена, как Владеющая, гораздо талантливее меня.

— И тебя это не задевает?

— Совершенно не задевает, мы же одна семья. Её успехи — это мои успехи, и наоборот. Для меня завидовать ей всё равно, что завидовать самому себе.

— Не очень типичный взгляд на семью, — хмыкнул Генрих. — Но возможно, что старые семьи Владеющих, где связь уже очень сильна, именно так друг друга и воспринимают. Хотя должен сказать, что и ты очень неплохо справился, просто твоя жена продемонстрировала нечто совершенно выдающееся. Но я подкинул вам эту задачку вовсе не ради пустого любопытства. У нас с вами опять возникла проблема.

— Проблема? — непонимающе переспросила Ленка. — Какая проблема?

— Арди мне очень наглядно продемонстрировал, что он меня превосходит, как боевик…

— Глупости! — немедленно отреагировал я.

— К сожалению — в основном для меня к сожалению, — нет, не глупости. Я примерно так же ощущаю себя в спаррингах с Анной Максаковой — она иногда проводит их для преподавателей боевой практики. Когда понимаешь, что противник полностью контролирует ход боя, и ты видишь, что не можешь ничего сделать, а можешь только потрепыхаться чуть подольше. Сегодня я точно так же себя чувствовал с тобой. Вы оба очень усилились за это лето. Совершили просто гигантский скачок — с чем это связано?

— Не имею ни малейшего понятия, — пожал я плечами.