Ценитель чайных церемоний

– А скажи-ка мне, друг любезный, ежели такое станет, что на мещанина, або купца, подозрение имеется – мол, краденым он приторговывает… что с таким человеком сделать можно? – задаёт ему вопрос купец, когда совместными усилиями мы приканчиваем уже вторую бутылку.

Коллежский регистратор Смирнов морщит лоб.

– Ну… за пристава его взять ещё нельзя – такое подозрение доказать надобно!

– А если иметь такую мысль, что он успеет товар краденый продать задёшево или и вовсе выбросить – как тогда? – это вступаю в разговор уже я.

Ну, думай давай!

– Э-э-э… ну…

– Лавку опечатать…

– Да! Это можно! Тута и пристав не надобен – околоточный надзиратель тако может сделать…

– А судья?

– Так… а он тут на што? – удивляется сыскной чиновник. – До суда когда ещё дойдёт…

– А ежели из сыскного кто?

В процессе разговора мы понемногу пришли к общему знаменателю. Конфисковать что-либо – полиция не может. Если только товар не попадает в категорию запрещённых – тут разговор короткий.

Все конфискации и изъятия – только через суд. До которого, однако, есть шанс и вовсе не дожить… подобная мелочевка рассматривается мировым судьёй далеко не в первую очередь. И если нет конкретной заинтересованности полиции – дело спокойно может пролежать в суде год. Или два… А может – и дольше!

Но вот наложить арест (по-нашему – обеспечительные меры) – это запросто. Меря сия в законе имеется, но практически не используется. Видимо, по причине неэффективности. Самое смешное, что для такого ареста и особых оснований не требуется – вполне достаточно показаний какого-нибудь условного Ваньки Каина, мол, покупал я там-то и там-то всякие краденые вещи. Или напротив – продавал.

А дальше – всё просто. Бумага из сыскного – и околоточный надзиратель обязан в срок отписать – мол, всё исполнено! И попробуй только затянуть с ответом!

И ещё есть нюанс… Рассмотреть в суде можно только конкретное дело – когда оно закончено и в суд передано. А вот, если следствие идёт… то и передавать тут пока нечего…

– Так он же всё вынесет! Пока там околоточный раскачается… – машет после отъезда гостя рукою купец.

– Хоть до половой доски – его счастье.

– А зачем тогда всё?

– А как он п о т о м торговать станет? Кто ему товар даст, коли его продать невозможно? С лотка, что ли, пойдёт? Вразнос – так, кажется, это здесь называется?

Глаза у собеседника сверкают – понял!

– Так что, друг мой, Иван Федорович, приготовь-ка мне список самых закоренелых жуликов. Кто на рубль украл или около того – этого пусть Господь рассудит. Человек и взаправду, может, честный, да жизнь так сложилась… А вот, тех, кто поболе воровал – этих сюда давай!

Бюрократия – великая и страшная в своей силе, вещь!

Нерасшибаемая и непоколебимая в своём упорстве.

А уж наша, российская… это вообще что-то сказочно неповоротливое… и совершенно нерассуждающее. Только для того, чтобы хоть что-то понять во всевозможных хитровывернутых постановлениях, я просидел почти неделю, листая толстые тома «Свода законов российской империи»… и всё равно продолжал считать себя почти полным лохом по этой части.

А вот общение со Смирновым оказалось намного более продуктивным! Он, по роду своих занятий, знал многое из реальной, как принято было в моём времени говорить, «правоприменительной» практики. И кое-что любопытное подсказал… порою и сам об этом не подозревая!

– Это што за оказия такая? – вертел в руках казенную бумагу купец Скороумов. – Мил друг, Федор Михалыч, растолкуй мне – что тут и к чему? Пошто арест? За какие-такие прегрешения?

Околоточный надзиратель только плечами пожал.

– И сам того не ведаю – вот те истинный крест! Из сыскного бумага такая пришла – обязан я сие исполнить!

– Так… – почесал в затылке купец. – А может…

– Не может… – вздохнул околоточный. – Никак сие не возможно! Я уж думал… Да только с этими ухарями лучше отношения не портить! К судье, разве, что сходи… Поклонись ему, как положено, глядишь – чего и выгорит! Судья, сам знаешь… Это сила!

– Ага… – печально покачал головою купец. – И берёт он… тоже хорошо…

Спустившись утром к завтраку, застаю там одного из приказчиков Добрынина. Тот обстоятельно докладывает купцу обо всех новостях, что произошли в городе за последнее время.

А точнее – о том, что происходит у его конкурентов. И должников – на это я сориентировал этого парня ещё неделю назад.

– Вой стоит вселенский, Ваше степенство, Федор Иванович! Скороумов – тот вообще лицом почернел – дело-то, почитай, что и вовсе накрылось! Дятлов – третий день горькую пьет, а у иных…

Ага, сработало!