Ценник для генерала

Все это пока не проливало света на личность самого Павла Клименко, на его связи с московским фондом «Ветеран», на причастность к гибели вице-президента этой структуры и группы полицейских в ДТП на трассе Минск — Пинск. Но то, что Клименко лично знаком с руководством фонда, можно было считать фактом. Дела не делаются, если руководители фирм не общаются между собой. А Рыбников к Клименко в Минск не заезжал! Да и основная масса денег со счетов фонда ушла не в Беларусь, а рассосалась по Москве.

Получалось, что Беларусь вроде бы не входила в сферу интересов российского фонда. Но именно здесь погибали люди, имеющие отношение к этим делам. Гуров чувствовал, что разгадка где-то рядом, что он вот-вот ухватит эту ниточку, но ее кончик снова и снова ускользал от него.

Старательный дедок в черной фуфайке и кирзовых сапогах мел тропинку, подбирал и складывал в тележку на расшатанных колесиках сухие ветки, бумагу. Гуров невольно засмотрелся на этого человека. Работает тут, целыми днями бродит среди могил, а лицо спокойное, благообразное, какое-то умиротворенное. Наверное, и к кладбищу можно относиться по-разному.

— Дед, иди сюда, посидим да покурим, — предложил Гуров самым доброжелательным голосом.

Старик поднял на незнакомца водянистые глаза, поскреб седую щетину и положил метелку поперек тележки. Отряхнув скорее для порядка штаны на коленях, он подошел ко Льву Ивановичу и посмотрел на памятник, стоящий на могиле Юнгеровой.

— Я не курю, сынок, — спокойно заявил дед. — А это тебе кто? Родственница?

— Нет, просто знакомая. А что же не куришь-то?

— Бросил. — Старик пожал плечами. — Как старуху свою тут похоронил, один остался, так и завязал. Поначалу жить не для чего стало, к ней похаживал, тосковал. Все же сорок лет вместе. А потом так уборщиком тут и сделался. Покойно здесь. Как-то так с этим покоем и от курева отвык.

— Да, тихо, — согласился Гуров. — Видно, что люди редко сюда ходят. Вон сколько могил неприбранных.

— Всяко жизнь складывается. Живое живым. А бывает, что уже и некому прибираться.

— А ты, дед, я смотрю, философом тут стал.

— Философом… — повторил старик мудреное слово. — Тут все другое, и люди тоже. Знаешь, почему на кладбищах всегда такая тишина стоит? Нет? Даже ветер праха людского беспокоить не хочет. Не положено его тревожить. А поминать надо молча. Ты вот стоишь и видишь ее, какой она при жизни была. Вспоминаем-то мы не мертвых, а живых. Вот и выходит, что нет смерти. Они живут в нашей памяти.

— Это да, — согласился Гуров, мысленно ругая себя за то, что ему никак не удается повернуть разговор в нужное русло. — В памяти они живут, а вот мы ее порой плохо храним. Вот хороший пример. Могилка давняя, а кто-то за ней следит. Дети, наверное. Память о матери хранят.

— Детей у нее я не видел. Женщина ходит одна, подругой называлась.

— А вы что, всех посетителей тут знаете?

— А как же не знать? Я тут не первый год. Да и люди не толпами ходят, как в городе. Всех помню, могу рассказать, кто и куда ходит.

— А вот эту могилу, ты сказал, женщина навещает. И как часто?

— Каждую неделю. По ней же видно, что живет она своими воспоминаниями, нету у нее никого, только память. Как суббота, так часам к одиннадцати и приходит. Приберется, если намусорил кто. С часок посидит, вроде разговаривает, глаза все платочком вытирает. А потом встает и уходит.

— Подруга, говоришь? А может, родственница?

— Говорила, что подруга. — Старик пожал плечами. — Тут со мной многие разговаривают. А кто из провизии чего приносит. Вроде как помянуть просят. Водочки могут оставить. Много ли мне надо? Если люди хорошие, то я могу не только дорожки убирать, но и за могилкой поглядеть. Ведь в жизни как ведется: ты людям, они тебе. Так вот и живем.

Глава 8

Была пятница. Как ни хотелось Гурову поехать в больницу к Станиславу, но дел у него в Пинске было много. В субботу придет на кладбище подруга Юнгеровой. Надо познакомиться с ней, постараться вызвать доверие, разговорить. А сегодня, чтобы день не пропал даром, хорошо бы пообщаться со следователем, который ведет дело Рыбникова. Давно пора это сделать.

Гуров достал листок бумаги и еще раз мысленно поблагодарил Михаила за бесценную помощь. Кто бы его ни нанял, чьи бы он интересы здесь ни представлял, пользы от него было очень даже много.

Итак, старший следователь капитан юстиции Олег Николаевич Чуриков. Адрес, номер служебного телефона. Жалко, что нет мобильного, но и Михаил не всемогущ.

Гуров набирал номер четырежды, с интервалом в пятнадцать-двадцать минут. Трубку никто не брал. Повезло с пятого раза. Усталый голос произнес дежурное слово «слушаю», и в трубке воцарилась тишина.

— Здравствуйте. Вы — Олег Николаевич Чуриков? — уточнил сыщик.

— Да, слушаю вас, — проговорил следователь уже с заметными недовольными интонациями.

— У меня есть информация по делу о гибели генерала Рыбникова. Очень важная для вас.

— Даже так? — В голосе следователя просквозила легкая ирония. — Вы хотите дать показания?