Церемонии

Дебора придержала сетчатую дверь, чтобы Фрайерс мог пройти, и мимо ее ног внутрь прошмыгнули две кошки, и сразу за ними — еще одна, которой он раньше не видел. Фрайерс забеспокоился; он не думал, что животных окажется так много.

Внутри дома было темно и тесно, в воздухе витал явный кошачий запах. В носу у Фрайерса подозрительно защипало. Он услышал шаги Порота на крыльце за дверью. Скрипнули старые доски.

— В задней части дома светлее, — сказала Дебора, показывая дорогу. Они миновали небольшую прихожую и комнату, которая явно служила гостиной: внутри, лицом к небольшому камину стояли кресло-качалка и низкий, довольно потертый диван. Дальше была кухня; солнечный свет лился в окна и сквозь сетчатую дверь в задней части дома.

Фрайерс не сразу понял, чего не хватает. Он напрасно оглядывался в поисках ламп, выключателей или телевизора. На каминной полке в гостиной стояла небольшая керосиновая лампа. Войдя в кухню, Фрайерс увидел еще одну на полке рядом с дверью. Он откашлялся.

— Мне казалось, что в объявлении упоминалось электричество.

— Во флигеле есть электричество, — сказал Порот, пригибаясь, чтобы войти в кухню. — Я сам сделал проводку всего пару месяцев назад. Но в нашем доме… — Он пожал плечами. — Мы предпочитаем держаться на некотором расстоянии от современного мира. Здесь, как видите, мы не зависим от города и тамошнего образа жизни.

Фрайерс не в первый раз уловил в тоне фермера намек на неодобрение. На другом конце кухни он заметил огромную чугунную дровяную печь, а рядом с ней — небольшую чистенькую плиту. Он повернулся к Деборе, которая возилась у раковины; у ее ног крутились кошки.

— Плита, как я понимаю, работает на газе?

— Все верно, — ответил Сарр. — Мы купили подержанную у человека в Трентоне.

— Дорогой, — бросила Дебора через плечо, — покажи Джереми баллоны за домом.

Посмотрев на тарелку с ветчиной, которую она поставила на кухонный стол, Фрайерс понял, насколько проголодался.

— Вот, поглядите. — Порот толкнул сетчатую дверь и провел Фрайерса на заднее крыльцо. На пыльных ступенях разлеглись еще два кота. — Каждого хватает примерно на месяц, — сказал Порот, указывая не на них, а на два похожих на миниатюрные космические кораблики серебристых баллона, установленных у задней стены дома в окружении розовых кустов и сорной травы. — Обычный пропан. Он греет нам воду и готовит еду. — Перекинув одну длинную ногу через перила, он оперся спиной о потемневший столб крыльца и сложил руки на груди.

— Я не понимаю, — сказал Фрайерс. — Вы говорили, что хотите отделиться от современного мира, но газ ничуть не древнее электричества. И, кажется, почти такой же дорогой.

Он подумал было, что обидел Порота, но эти слова фермера скорее позабавили.

— Знаю, звучит не слишком логично, — сказал он. — Я и не притворяюсь, что тут есть какая-то логика. Наши решения были по большей части… символическими. Это знаки нашей веры. — Он иронично скривил губы. — Вы понимаете, о чем я?

Фрайерс пожал плечами.

— Наверное.

— Поймите правильно, — продолжил Порот, — мы с Деборой — не какие-то фанатики. В доме есть водопровод. Я вожу автомобиль. Когда кто-то заболевает, мы обращаемся к врачу. Кое-кто в Братстве ограничивает себя еще строже. Кое-кто считает слишком строгими нас. В нашей общине не все живут на один манер. Вы не поверите, насколько непредвзятым может быть Братство.

Фрайерсу действительно трудновато было в это поверить: он еще не забыл, как смотрели на него люди в городке. Но все же вежливо ответил:

— Полагаю, вы куда терпимее, чем я думал. Я-то решил, что у вас тут что-то вроде поселения амишей, только в стиле Нью-Джерси.

Порот скривился.

— Мы зовем их «черношляпниками». По мне они — всего лишь развлечение для туристов.

— Полагаю, я судил по внешнему виду. В смысле, вы одеваетесь практически одинаково — не считая шляп.

— У нас действительно есть кое-что общее. Кое-какие традиции, привычки — все в таком роде. — Порот показал на свои брюки: — Поглядите, например. В них нет карманов. Карманы приводят к корысти. Как только у человека появляются карманы, ему хочется в них что-нибудь положить. «Корыстолюбивый расстроит дом свой», — фермер улыбнулся. — Все это — символы, понимаете?

— И правда! То-то мне показалось, что эти брюки выглядят странно. — Фрайерсу не терпелось рассказать об этом знакомым в Нью-Йорке.

— С бородой то же самое. Понимаете? Братья сбривают усы, потому что усы носили военные, — по крайней мере, в Европе, — а мы отказались уходить с ферм. — Порот внезапно перекинул ногу обратно и встал прямо. Он был почти на голову выше Фрайерса. — Электричество — тоже символ. В моем автомобиле есть аккумулятор; радио работает на батарейках. Нам нравится слушать библейские чтения. Но мы с Деборой не стремимся экономить силы и жить в роскоши. У нас нет никакого желания затягивать весь дом проводами. По мне, электрический провод — это золотая цепь, что приковывает человека к городу, который есть оплот греха. Мигни город — мигнули бы и мы. Погасни город — погасли бы и мы. Нам неплохо живется и без этой связи.