Церемонии

Ванная оказалась небольшой тесной комнаткой рядом с кухней. Крошечное занавешенное окошко смотрело на розовые кусты у боковой стены. В углу стоял большой металлический бойлер, соединенный, судя по всему, с баллонами за домом. Рядом находилась простая раковина с отдельными кранами для горячей и холодной воды. Фрайерс удивился, что никто не догадался сделать один кран, ведь для этого требовался простейший соединитель. Главное место в помещении занимала громадная старинная ванна на четырех когтистых лапах. В ней могли поместиться два человека, но потребовалось бы много часов, чтобы наполнить ее водой. Если он решит провести здесь лето, душ ему явно не светит. Фрайерс заверил себя, что в ванне легче расслабиться: какое-нибудь классическое произведение, негромкая музыка по радио — можно неплохо провести время.

Содержимое аптечки было показательным: пыльные полиэтиленовые пакетики с корешками, цветные порошки, плавающее в коричневых баночках без этикеток неопределимое нечто и тут же — нужное ему брендированное антигистаминное средство, несколько рецептурных успокоительных, препаратов от головной боли и тошноты, а на верхней полке, в самом углу — полупустая пачка средства для вагинального спринцевания с ароматом клубники. Брак Поротов, судя по всему, был несколько необычным.

К тому времени, когда Фрайерс вернулся на кухню, Дебора уже поставила рядом с ветчиной тарелку с сыром и деловито нарезала краюху плотного ржаного хлеба, какой в городе продавался в немецких пекарнях; Джереми он всегда казался слишком дорогим. Женщина орудовала ножом размером с половину меча, а Сарр бесстрастно наблюдал за ней, как король на троне.

— Все это выглядит очень аппетитно, — сказал Фрайерс, садясь напротив Порота. Налил себе молока из большого керамического кувшина и запил таблетку.

— Это молоко, между прочим, только из-под коровы, — сказала Дебора. — Прямиком с молочной фермы дяди Сарра.

— А, я помню. Мы проехали ее по дороге. — Фрайерс проглотил большой кусок хлеба с сыром. — Готов поспорить, хлеб вы печете сами.

Дебора кивнула с довольным видом.

— Мы не покупаем хлеб с тех пор, как уехали из Трентона. Теперь я пеку его сама.

— В этой печи? — Фрайерс кивнул на громадную черную печь рядом с газовой плиткой, уже представляя себе сценки с какой-нибудь сентиментальной картины или открытки, изображающей сельскую жизнь. — На вид ей под сотню лет.

— Так и есть, — ответила Дебора. — Она такая же старая, как дом. Но с ней трудновато управляться. Мы топим ее только зимой, для отопления и… в ритуальных целях.

— Здесь сильно холодает зимой?

— Чердак надо отремонтировать, — сказал Сарр, явно наслаждаясь перспективой. — Я собираюсь положить новую теплоизоляцию этой осенью.

— Зимой здесь еще как холодает! — воскликнула Дебора. — Слышали когда-нибудь выражение «ночь трех собак», когда нужно засунуть в постель трех собак, чтобы согреться? Так вот, в этом январе нам с Сарром довелось пережить пару ночей шести кошек!

Фрайерс содрогнулся, но не при мысли о холоде. Глаза у него по-прежнему были красными, и он все еще хлюпал носом.

— Жуть, — заметил он. — Я бы, наверное, вовсе не выжил! Хотя на такой ферме от шести кошек должна быть какая-то польза.

— Семи, — сказала Дебора. — Вы, наверное, еще не видели Бваду. Это его питомец, — она кивнула на Сарра.

— И где он? — спросил Фрайерс.

— Она, — поправил Сарр. — Бвада предпочитает проводить день на улице. Иногда и ночь тоже. Она куда смелее остальных. Я ее завел еще котенком.

— Толстая и ужасно злобная кошка, — добавила Дебора. — Поэтому она всегда спит одна. Остальные куда приятнее… — И до самого десерта она подробно рассказывала ему об остальных шести кошках и даже об их происхождении. Их звали Хаббакук, Товия, Азарий… Имена происходили прямиком из каких-то полузабытых частей Библии и немедленно вылетели у Фрайерса из головы. Он полностью погрузился в мысли о Деборе. Воображал, как приятно было бы зимней ночью завалиться вместе с ней в громадную перьевую постель, какая наверняка стоит у них на втором этаже, задрать ее фланелевую ночную рубашку выше талии и грудей и почувствовать, как тепло ее тела разгоняет холод и мрак снаружи.

На десерт Дебора выставила на стол красный ревеневый пирог и кружевное печенье из патоки вроде того, что продается на городских ярмарках. Выпив вторую чашку кофе, Фрайерс начал опасаться, что, если и остальные обеды будут такими же плотными, ему вряд ли удастся сбросить вес. Впрочем, он все равно останется доволен.

Как только с кофе было покончено, Порот вытер губы, оттолкнулся от стола и предложил Фрайерсу прогуляться по округе.

— Надо вам посмотреть то, ради чего вы приехали, — сказал он, вставая и потягиваясь так, что пальцы его рук согнулись под самым потолком.

— Мой сад видно отсюда, — заметила Дебора, показывая через окно на небольшой огороженный участок бурой земли рядом с домом, — он пока выглядит невзрачно, но летом там вырастут тыквы, помидоры, горох, огурцы, морковь… Могу точно сказать, что питаться мы будем отлично.