Церковь и политический идеал

Признавалось, что нормы международного права представляют собой не более как нравственные договоренности между различными государствами, оформленные письменно[934].

Понятно, что и их исполнение целиком ложилось на совесть договаривающихся сторон, на самом деле не стесненных ничем, кроме личной нравственности и целесообразности. В настоящее время эти «товарищеские соглашения» начинают играть все большую и большую роль, причем практически во всех сферах человеческой жизни. И если в области публичного права пока еще доминируют нормы внутригосударственные, то в частных отношений, и особенно в торговле, уверенно преобладают международные правила.

Соответственно этому внешнеэкономическая и даже внутриэкономическая (а следовательно, и политическая) деятельность каждого конкретного государства все в большей степени начинает зависеть от содержания норм международного законодательства. Государства – эти вековые суверенные исторические союзы мировых наций – утрачивают свою исконную независимость и признают над собой высшую власть «международного сообщества».

Это, конечно, по мысли теоретиков «нового общества» не означает, что право как явление исчерпало себя и должно покинуть сцену истории. Просто на смену национальному праву приходит право международное, качественно новое. Отрицается лишь право ранее действовавшее, национальное, как выслужившее свой век и создавшее некоторые необходимые институты, должные закрепиться в новых правовых нормах. Международное право не знает национальных границ, оно не носит на себе следов национальных традиций, полных консервативными элементами, оно революционно по своей сути и есть право нового века[935]

.

Революционное международное право не только фиксирует новую историческую стадию развития человеческого общества – сближение народов на пути полного и окончательного объединения человечества, но и создает новый тип личности – человека Земли, человека Мира, т.е. космополита. Как видим, ничего случайного здесь нет, все носит взаимосвязанный характер.

Говорят, что данная тенденция – далеко не единственная для современного общества, но лишь «одна из». Это отчасти верно. Было бы нелепым полагать, что западная цивилизация способна породить только идею безгосударственного общества. Например, расистская теория представляет собой четко выраженную реакцию на идеологию денационализации общества, и это явление нельзя игнорировать. Но отрицать доминирующее в последние 100 лет положение идеологии «личных прав» и «свободного общества» еще менее обоснованно. Как минимум она есть факт, с которым нельзя не считаться. Вполне допустимо предположение, что далеко не всегда рядовые сторонники демократизма и либерализма готовы безоговорочно принять цель, полагаемую теоретиками этого направления, но вольно или невольно они не могут, без угрозы отказа от «демократических свобод», полагать ей конкретную альтернативу.

Проявления космополитизма чрезвычайно многообразны: начиная от содержания внешнеполитической деятельности демократических государств и заканчивая практикой многих общественных организаций. Обратимся к литературе, публицистике, кинематографу, чтобы узнать, какие идеалы предлагаются нам. Просмотрите на выбор кинофильмы о недалеком будущем человечества (таких, наверное, сотни, если не тысячи), и любой убедится, что ничего иного, кроме «общества землян», «единого всепланетного общества» негосударственного типа в качестве наиболее оптимальной формы организации будущего человечества не рассматривается.

Между тем культура представляет собой ту специфическую область бытия, которая не только фиксирует в конкретных образах и формах наиболее популярные идеи современности, но и является их великим и вездесущим пропагандистом. Ни один другой вид деятельности не способен конкурировать с массовой культурой, и в этом отношении указанный нами факт является показательным и заслуживает самого серьезного внимания.

Насколько это плохо или хорошо, сказать трудно: оценочные категории не в чести у науки. Но принять предложенную идею даже при субъективной отрицательной или положительной оценке можно только в том случае, если мы придем к выводу о ее безальтернативности и перспективности в научном и практическом плане (при условии, конечно, внугренней согласованности основных ее элементов) по примеру У. Черчиля, который говорил: «Нет ничего хуже демократии, но ничего лучшего человечество не создало». Именно в этом контексте читателю и предлагается рассмотреть данные вопросы.

II