Сергей Фирсов

Церковь в Империи

Очерки из церковной истории эпохи Императора Николая II

По благословению

Архиепископа Брюссельского и Бельгийского

СИМОНА

© С. Л. Фирсов, текст, 2007

© Издательство «Сатисъ», 2007

* * *

Вступительное слово

История Православной Российской Церкви эпохи последнего царствования — тема, в последние годы активно изучаемая и обсуждаемая. Случайным это назвать нельзя. Новый мир, в котором религии места не предусматривалось, навсегда уничтожил прежние формы взаимоотношений Церкви и светской власти, принципы конфессиональной государственности. В условиях строительства «коммунистического завтра» на Православие стали смотреть как на политический и идеологический «реликт», само существование которого обусловливается только временем. Логика была достаточно проста: строительство нового мира неизбежно содействует уменьшению числа верующих в стране, доказывая верность марксистской идеологии (тем более что строительство предполагало и насильственные методы воздействия на носителей чуждой идеологии). 1920-е — 1930-е гг. показали это со всей ужасающей очевидностью. Даже условное «возрождение» Церкви во время Великой Отечественной войны не привело к отказу советских властей от ленинской антирелигиозной идеологии — хрущевские гонения явились тому очередным доказательством. В дальнейшем, вплоть до второй половины 1980-х гг., религия и Церковь продолжали жить в системе жестко установленных правил, в качестве «терпимых» противников антирелигиозных принципов, исповедовавшихся коммунистической партией.

Падение коммунизма и выход Церкви из невольного семидесятилетнего идеологического плена актуализировали многие вопросы, ранее считавшиеся табуированными. Одним из них и был вопрос о ее (Церкви) предреволюционном бытии. В самом деле: чем была в императорской России Православная Церковь — только ли «безгласной служанкой» государства и его «идеологическим оружием»? Можно ли (и нужно ли) повторять старые советские обвинения Церкви в том, что она являлась «верным столпом самодержавия», не слишком задумываясь над очевидной некорректностью подобного рода заявлений? Кроме того, необходимо было ответить и на вопрос о роли монархической государственности в деле церковного строительства в конце XIX — начале XX вв., о роли обер-прокуроров Святейшего Синода, о состоянии внутрицерковной жизни и т. п. Ответы на эти, как и на многие другие вопросы, требовали отказа от идеологических штампов недавнего советского прошлого и в то же время заставляли с осторожностью относиться к заявлениям новых мифотворцев, рассматривавших эпоху Императора Николая II как сугубо «золотое время», уничтоженное происками «злых сил».

Понимая все сложности, на заре 1990-х гг. я приступил к изучению проблем взаимоотношений Церкви и государства конца XIX — начала XX вв., частично обобщив свои исследования в монографии «Православная Церковь и государство в последнее десятилетие существования самодержавия в России», вышедшей в издательстве Русского Христианского гуманитарного института в 1996 году. В книге рассматривались важнейшие проблемы, стоявшие перед Церковью в период после Первой российской революцией и вплоть до Февраля 1917 г. Монографическим продолжением и развитием настоящей темы стало появление в 2002 г. в Москве работы «Русская Церковь накануне перемен (конец 1890-х-1918 гг.)», в которой существенное внимание было уделено подготовке и началу церковных реформ, работам Предсоборного Присутствия 1906 г. и положению Церкви после падения самодержавной власти в России. Однако многие вопросы настоящей темы оказались за рамками этих книг, получив свое развитие в статьях. Кроме того, я составил краткий очерк основных событий русской церковной жизни последних лет императорской России, который в популярной форме позволял бы заинтересованному читателю ознакомиться с материалами, исследованными в двух названных выше книгах. Этот очерк — своего рода введение в тему. Он и открывает настоящий сборник.

Следующий материал посвящен истории парадного портрета Императора Николая II. Совсем небольшой текст является по сути комментарием к изображению, волею истории ставшему символом. Впервые текст появился в Московском церковном вестнике (2002, № 14–15).