Церковь в Империи. Очерки церковной истории эпохи Императора Николая II

В этот список автором были включены: Макарий, митрополит Московский; Питирим, митрополит Петроградский; Антоний, архиепископ Харьковский (в дальнейшем вернувшийся туда в качестве избранника); Иоаким, архиепископ Нижегородский; Тихон, архиепископ Калужский; Серафим, архиепископ Тверской; Макарий, епископ Орловский; Алексий, архиепископ Владимирский; Амвросий, епископ Сарапульский; Исидор, епископ Балахнинский; Варнава, архиепископ Тобольский и Василий, архиепископ Черниговский. О причинах, повлиявших на отставку преосвященных Макария, Питирима и Варнавы, говорилось выше. Относительно других упомянутых в списке архиереев можно сказать следующее. Епископ Исидор (Колоколов), во-первых, с 1906 г. являлся епископом Михайловским, викарием Рязанской епархии, а не Балахнинским. Во-вторых, с 1911 г. он епархией не управлял (за предосудительное поведение). В последний период жизни Распутина сблизился с ним и — через него — с императрицей. Именно Исидор и отпевал в декабре 1916 г. «старца». Не случайно его уволили на покой, освободив от управления монастырем в Тюмени, уже 8 марта³³.

Орловского епископа Макария (Гневушева) также уволили на покой по причине дружбы с Распутиным. «Прихожане монастыря (где он настоятельствовал до своей хиротонии в 1914 г. — С. Ф.), — сообщается в „Словаре“ митрополита Мануила (Лемешевского), — подавали на него жалобы в Синод, обвиняя его в уголовных преступлениях, но все прошения оставались без последствий, т. к. он был большой приятель Григорию Распутину»³⁴.

Остальные архиереи оставили свои кафедры по причине для 1917 г. достаточно типичной — из-за конфликтов либо со светскими властями, либо с клириками и прихожанами собственных епархий. Так, архиепископ Харьковский Антоний (Храповицкий) вынужден был подать в отставку, испытав на себе давление нецерковных сил, стремившихся поскорее отправить «реакционера» на покой³⁵

. С другой стороны, архиепископы: Тверской Серафим (Чичагов) и Владимирский Алексий (Дородницын) — были удалены с кафедр постановлениями съездов духовенства и мирян за одно и то же «преступление» — суровое управление и не в меру строгое обращение с духовенством³⁶.

Впрочем, число уволенных после Февральской революции архиереев в последние годы было уточнено. Согласно подсчетам петербургской исследовательницы Т. Г. Фруменковой, скрупулезно изучившей фонд Канцелярии Св. Синода, в течение 1917 г. была заменена значительная часть епархиальных архиереев. (Т. Г. Фруменкова собрала сведения об увольнении глав 20 епархий — Владикавказской, Владимирской, Екатеринбургской, Енисейской, Имеретинской, Курской, Московской, Нижегородской, Орловской, Пензенской, Петроградской, Полоцкой, Рязанской, Саратовской, Тобольской, Томской, Тульской, Харьковской, Херсонской и Черниговской)³⁷. Все епископы официально увольнялись «согласно прошению», несмотря на мотивы, по которым лишались своих кафедр. Им назначались довольно высокие пенсии. К примеру, уволенному на покой определением от 23–25 мая за № 3285 архиепископу Тульскому и Белевскому Парфению (Левицкому) была назначена и утверждена ежегодная пенсия в 2000 рублей³⁸

. Помимо епархиальных архиереев, увольнялись и викарные преосвященные. Я уже упоминал имя епископа Исидора, сосланного в монастырь сразу же после революции. Требования к обер-прокурору убрать из епархии викарного архиерея поступали в Петроград, в частности, из Саратова (относительно епископа Петровского Леонтия) и из Забайкалья (относительно епископа Селингенского Ефрема)³⁹. На сегодняшний день установить точное число русских архиереев, в 1917 г. навсегда или временно покинувших свои кафедры, довольно затруднительно. Однако с большой долей уверенности можно утверждать, что из почти 150 архиереев дореволюционного поставления не более 40 человек были удалены со своих кафедр. Это, конечно же, большое число, но преувеличивать масштабы «гонений» также не стоит.