Цифровой постимпериализм. Время определяемого будущего

Здесь впору вспомнить о концепции свободного времени – ведь именно его объем, по мнению классиков, выступает мерилом общественного богатства и именно на его увеличение направлено научно-техническое развитие. Как писал Карл Маркс, «Царство свободы начинается в действительности лишь там, где прекращается работа, диктуемая нуждой и внешней целесообразностью, следовательно, по природе вещей оно лежит по ту сторону сферы собственно материального производства… По ту сторону его начинается развитие человеческих сил, которое является самоцелью, истинное царство свободы, которое, однако, может расцвести лишь на этом царстве необходимости, как на своем базисе. Сокращение рабочего дня – основное условие». Казалось бы, современный этап научно-технической революции позволяет значительно высвободить объем необходимого труда человека – но это лишь характеристика уровня развития современных производительных сил, в то время как существующие производственные отношения – как воплощения экономических интересов, как те самые мотивы использования технологии – идут вразрез с общественными интересами и противоречат самой идее развития человека.

Президент компаний «Ашманов и партнеры» и «Крибрум» Игорь Станиславович Ашманов, один из корифеев отечественной IT-индустрии, так высказался по поводу влияния искусственного интеллекта на трудовые отношения: «Как ни странно, ИИ не освобождает труд, а закрепощает еще сильнее. Одни люди используют электронный хлыст, чтобы хлестать других людей с целью выжать больше денег»[101]

. Подобный эффект можно увидеть в жизни сразу на нескольких уровнях: 1) в контроле деятельности рабочих со стороны искусственного интеллекта (И. С. Ашманов приводит пример полуавтоматизированного склада компании Amazon, в котором деятельность контролируемого персонала сводится к нагрузке товарами беспилотных «грузчиков»); 2) в манипулировании потребительским поведением людей со стороны операторов больших данных (к коим относятся уже все возможные данные людей, кроме, разве что, снов и ряда невысказанных мыслей); 3) контроль со стороны государства и (возможно) наднациональных структур международного управления и согласования (термин отечественного историка А. И. Фурсова) за поведением людей, основывающийся на тех же больших данных. Противоборство производственных отношений по отношению к социально-экономическому прогрессу не снимает антагонизма между необходимым трудом и свободным временем – капитал продолжает обращать свободное время человека в прибавочный продукт[102]

, создавая иллюзии прогресса и удовлетворения потребностей человека.

Логика максимального самообогащения как проявление логики капитала приводит к двум важным проблемам научно-технического развития: во-первых, общественные выгоды от внедрения новых технологий присваиваются немногими, а во-вторых, само развитие науки и техники в качестве своей цели видит не развитие человека, не накопление знания, не улучшение уровня жизни людей, а все то же приращение прибыли. А это значит, что из всех проектов, который будет представлен на рынке, поддержку получит тот, за который проголосует рублем (долларом, юанем) большая доля платежеспособного спроса. В случае же доминирования среди населения идеи общества потребления, львиная доля проектов будет связана с обеспечением «хлебом» и «зрелищами», а вовсе не с решением сложных задач познания или роста уровня жизни наименее обеспеченных слоев населения – людей, находящихся в беде бедности. Наиболее яркий пример здесь – использование компьютерных технологий. Для того, чтобы запустить человека в космос, было достаточно компьютера «Стрела», производительностью 2 тысячи операций в секунду. Современные смартфоны имеют в тысячу раз большую производительность, но она используется преимущественно как инструмент досуга и развлечения (со стороны потребителя) и инструмент маркетингового манипулирования (со стороны производителя).

Возникает логичный вопрос: если создается нечто, что может быть использовано во всеобщее благо, то как предотвратить использование этого нечто во вред? И здесь уже возникает вопрос о соотношении в человеке, с одной стороны, индивидуального, коллективного и общественного, а с другой стороны, непосредственно человеческого и звериного.